Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней

Элит ждала его у подножия холма. Одетая в белое в знак своей скорби, она держалась прямо и была прекрасна, как богиня.

– Тебе удалось! – с тихой гордостью сказала она, глядя ему в глаза. – Ты – Красный Дракон Клионна! Иди туда, где ждут тебя враги, и никто не устоит перед твоей мощью!

И Бьярни пошел. Фении во главе с Сенлойхом сопровождали его, но никто не лез вперед, никто не хвалился своей доблестью – все понимали, что именно Красный Дракон Клионна, которым стал Бьярни, теперь является основной силой и главной надеждой острова. Только величайшим из героев удавалось вызвать дух Дракона, и подвиги их стали основой самых прекрасных и грозных песен.

Вражеское войско повстречалось им посреди луга. Впереди шли сэвейги, а улады Банбы, почти такой же численности, но хуже вооруженные, толпились позади. Остров Клионн, часть защитников которого погибла еще в битве с Брикреном, теперь мог противопоставить им три сотни фениев, четыре десятка дружины самого Бьярни, приведенной с Квартинга, и около пяти сотен простолюдинов, вооруженных ножами, топорами, а порой просто нагрудными застежками. Но впереди их ступал Красный Дракон Клионна, а ему не нужно войско, чтобы одерживать победы.

Завидев их, захватчики остановились и ждали, пока те приблизятся. Сэвейги уже привыкли, что улады перед битвой обязательно пускаются в разговоры, чтобы устрашить соперника рассказом о своей доблести и прежних победах.

И вот Бьярни увидел своего врага. Торвард конунг стоял в первых рядах своего войска, в окружении дружины, и над ним реял стяг, где золотом по черному шелку был вышит дракон. Вот он, Черный Дракон, о котором говорило пророчество! Он вступит на землю Клионна, и земля задрожит…

Торвард конунг изменился за те полгода, что они не виделись: сейчас он немного похудел, вид имел нездоровый, и Бьярни вспомнил рассказ о тяжелой, почти смертельной ране, которую нанес ему риг Брикрен. Но все же конунг фьяллей не просто выжил, но и продолжает свои походы, снова возглавляет войско! Он казался бессмертным, и в глазах его горел такой мрачный огонь, что Бьярни на миг стало не по себе.

– Смотрите, ребята, а этот в штанах! – произнес Черный Дракон. Это было совсем не то, что Бьярни ожидал услышать, а Торвард мерил его взглядом, в котором светились насмешка и сознание собственного превосходства. – Небось королевского рода, а то и король! Эй, красавчик! – почти дружелюбно обратился он к самому Бьярни, но этому дружелюбию не следовало доверять ни на волос. – Куда ты девал старика? Говорили же, что тут правит старая развалина, король Миад, дед взрослых внуков и внучек, а ты на него совсем не похож. Но и на волосатика ты тоже не похож – штанами вон разжился, почти как приличный человек. Так откуда ты взялся?

– Ты не узнаешь меня, Торвард конунг? – проговорил Бьярни.

Поначалу он даже немного опешил: он запомнил конунга фьяллей так же хорошо, как собственную родню, он думал о нем часто и много, и ему казалось, что тот должен так же хорошо запомнить его. Но Торвард смотрел на него как на совершенно незнакомого человека. Тем вечером, в сумерках, во время битвы во дворе усадьбы Камберг, он даже не заметил Бьярни среди других домочадцев, которые скорее отважно, чем действенно пытались дать отпор его дружине. А потом Бьярни ударили по голове и отволокли в конюшню к прочим пленным, Торвард даже не увидел его лица и потому не мог связать этого гордого уладского воина в алых шелковых одеждах с давним случаем на восточном побережье Квартинга, о котором с самого йоля едва ли вспомнил хоть раз.

Окажись тут каким-нибудь чудом Йора, ее бы Торвард сразу узнал.

– Видно, тебе так часто случалось врываться в чужие дома и убивать хозяев ради того, чтобы провести всего одну ночь под крышей, что ты не можешь упомнить все эти случаи! – продолжал Бьярни, справившись с удивлением и даже усмехнувшись. – Но я тебе напомню! Наверное, все же не так часто бывало, чтобы крыша загорелась у вас над головой, когда вы спали, набив брюхо награбленным мясом и опьянев от чужого пива! Не так часто вам приходилось выскакивать на снег голыми, а потом, лишь бы только не околеть от холода, натягивать на себя всякое рваное тряпье, которое побросали даже рабы! И великая слава по всем семи морям довольно-таки плохо грела тебя в тот день!

На лице Торварда забрезжило понимание, фьялли вокруг него негромко загудели.

– Да ну! – сказал Торвард. – Да ты никак говоришь о том пожаре… На Квартинге, на восточном побережье. Этой зимой, незадолго до йоля.

– Ты все-таки вспомнил!

– А ты кто такой? Я уже вижу, что ты не из уладов, хоть и вырядился в такие же яркие тряпки. Постой! – вспомнил он. – Ведь что-то говорили, будто на Клионне завелись какие-то сэвейги, что они-то и помогли старику отбиться от Буады… Помнишь, борода? Это про тебя говорили? – Конунг фьяллей снова посмотрел на Бьярни. – Как ты попал сюда и чего тебе здесь надо? Или ты уже захватил этот остров и занял место здешнего старого короля? Ничего не выйдет – раз уж я пришел, тебе придется уступить место мне!

– Я – внук рига Миада, сын его дочери, и по праву родства взял на себя обязанность защищать его землю. Но я – сын Сигмунда Пестрого, хозяина усадьбы Камберг. Я – брат двоих его сыновей, убитых тобой. И я рад, что боги привели тебя сюда и дали мне возможность встретиться с тобой, чтобы взыскать с тебя долг мести.

– Сын? Сигмунда хевдинга? – Торвард в удивлении поднял свои густые черные брови. – Да ведь у Сигмунда Пестрого больше не было сыновей, только те двое покойников. Откуда же ты взялся? Это чудеса – чтобы за полгода вырос парень, на вид лет двадцати с чем-то!

Как видно, теперь он отлично вспомнил род из Камберга и все, что о нем знал.

– Тебе не так повезло, как ты думал, – заверил его Бьярни. – У Сигмунда оставался еще один сын, о котором ты не знал, – это я. И когда двое его сыновей пали от твоей руки, он признал меня, объявил своим законным сыном и наследником, полноправным членом рода, имеющим право на месть. Мои люди подтвердят тебе это, чтобы ты знал, что поединок со мной не уронит твоей чести.

– А, так раньше ты был побочным! – сообразил Торвард. – И родился от какой-нибудь рабыни.

– Моя мать – дочь рига Миада и принадлежит к королевскому роду земли Клионн.

– Ясно, ясно, – Торвард снова усмехнулся. – Все как я и думал. А теперь, когда двое законных сыновей не оправдали надежд, Сигмунд выкопал тебя из навоза, отряхнул, почистил немного, нарядил в крашеные одежды и отправил за местью? У самого, видать, под старость коленки ослабели! А если, думает, и этому шею свернут, то можно опять в навозе покопаться – может, там еще трое таких же наследничков подрастают!