Макс Каменски - Надежда

– Вижу, – прохрипел Мерлон, подходя к краю слегка затуманенной поверхности болота. – Дрянное местечко, не находишь?

– Вы издеваетесь, Хозяин?

– Да, – рассмеялся безумец. – Смотрю, посмелее стал. Не боишься меня?

– Боюсь. Но что с того? – честно признался Найджел. За прошедший день в его душе стало совсем пусто. Может, здешние места оказали влияние. Может…

– А-а-а, потерял надежду, значит? Ну-ну. Хочешь, я тебе её верну? Ну-ка, полезай в болото.

– Что? – в голове Найджела застучало так сильно, что ему на миг показалось, будто кровь обильным потоком хлынет наружу, предварительно разорвав череп.

– Лезь в дерьмо, – менее сдержанно произнёс Мерлон, и в тот же миг что-то ощутимо ударило Найджела по затылку. Он не стал оборачиваться, знал: магия.

– Но я… я не хочу!

– Не имеет значения. Лезь. Или ты нуждаешься в помощи?

Найджел хотел сам сделать первый шаг в жижу, но тут на него налетел мощный поток сотворённого Мерлоном ветра, и несчастный, подлетев в воздух, грузно упал в жутко воняющую гниль. Его ноги угодили в вязкую трясину. Сапоги наполнились грязью. Стало засасывать. Благо здесь было неглубоко, и Найджел смог вынырнуть по грудь. Но ноги были в трясине. Нещадно тянуло вниз. Он старался не брыкаться, но болото не выпускало.

– Ну, как оно? – насмешливо спросил Мерлон, присев на корточки. – Чего не дёргаешься? Хочешь потихонечку, что ль?

Найджел не отвечал, а, тупо уставясь в приближающуюся к голове жижу, прислушивался к себе. Сейчас он не мог понять, страшно ему, или колорит чувств лишь что-то нагнанное извне? А вниз-то тянет. Медленно так. Ещё пару минут – и. его скроет с головой, и потом… всё. Всё?!

Найджел не понял, почему начал дёргаться. Словно все чувства изменили разуму и стали жить без него. Закричав, он стал брыкаться руками и ногами, тщетно пытаясь вырваться из цепких лап смерти. Ничего, кроме как ускорить свою гибель, он не мог. Гниль коснулась рта, ворвалась в глотку. Найджела вырвало. Смерть коснулась глаз. Всё потемнело. И только дикий и довольный смех в ушах умирающего сопровождал уход…

Мама, твой несчастный сын идёт к тебе…

– Глупенький, держи меч прямо. Выстави левую ногу вперёд, да, вот так. Хорошо, слегка присядь. Да нет, не так! Слегка, понимаешь? Пружинь на ногах. Помни, находясь в движении, проще наносить удары и легче уклоняться от атак врага. Хорошо, теперь поднимай меч, слегка наклонив лезвие вбок и резко опускай вниз. Раз! Ну что это такое? Меч чуть из рук не выпал!

– Не ругайся, мам! – расстроился ребёнок. – Я же только неделю учусь, как этой железкой махать!

– Не железкой, а мечом, Найджел, – укоризненно проговорила мать, разглядывая дитя. Её жёсткие тёмные волосы всегда так причудливо взъерошены по утрам, что удержаться от улыбки нельзя. Несмотря на грозный твёрдый взгляд опытного воина, для сына она всегда была мягкой и чуткой, пускай порой и сварливой.

– Ну, мечом. Лучше дай чучело порублю, куда больше толка выйдет.

– Нет. Так ты будешь просто баловаться, а для начала тебе нужно выучиться чувствовать оружие. Я больше тебе скажу: пройдёт год, а то и два, прежде чем ты возьмёшься за тренировочный манекен.

– За что?

– Эм, ну, за чучело. Пойми, в нашем мире только ты сам можешь отвечать за собственную жизнь. Никто – ни друзья, ни знакомые, ни любимые, не будут так заинтересованы в твоём существовании. Ну, может, родственники в большей части. Если ты не сможешь защитить себя – никто не сможет. Сражаться за себя и за тех, кто дорог тебе – вот смысл жизни, сын мой.

– А отец? Он был другим?

– Отец… – мать нахмурилась. – Нет, он был очень смелым человеком, Найджел. Он был благородным воином, он спасал людей.

– Правда? И он погиб в бою? Раньше ты говорила что-то.

– Нет, я просто врала.

– Зачем?

– Вырастешь, поймёшь.

– Ну да. как всегда.

– Эх, присядь-ка, – проговорила мать, устраиваясь на небольшую, скрипучую от дряхлости скамейку для отдыха. На импровизированном тренировочном поле, обставленном собственными руками матери на заднем дворике дома, ничего иного, кроме чучел, покрывал для борьбы, турников и тяжёлых гирь не было. Всё старенькое. дряхлое. – Как тебе в этой сельской школе? Нравится?

– Сказать правду? – спросил сынишка, хитро поглядев маме в глаза.

– Конечно!

– Так себе. Когда заставляют что-то делать – не люблю, а когда что-нибудь рассказывают – люблю.

– Ах ты, лентяй! – нежно улыбнулась она.

– Ну! Получше буду, чем Бровкин и его компания. Они вообще лоботрясы!

– Да. Это точно. Думаю, если будешь стараться, сможешь добиться впечатляющих успехов!

– Правда? Ты не врёшь?

– Я так думаю, сына. А как будет на самом деле, знает лишь Бог.

– Ну, Бог ведь хороший? Он же только хорошего нам желает?

– Да, сына, хорошего. – ответила мать после недолгого раздумья.

Сегодня выдалось великолепное утро. После вчерашних дождей выглянувшее из-за южных холмов солнце казалось таким нежным и ласковым, что под его осторожные лучи хотелось подставить лицо, закрыв от наслаждения глаза. Терпкий запах свежескошенной травы игриво щекотал нос, а лёгкая морская свежесть, занесённая с недалёкого берега, обдувала щёки. Найджел очень любил утро. Он и мать вместе, здесь, на дворике, сидят в обнимку.

– Мам, а Лешка сказал, что ты целым войском командуешь! Это правда?

– Войском? – рассмеялась в ответ мама. – Куда уж там. Отрядом в шесть человек. В него, кстати, входят Волк и Зоркий Глаз.

– А! Правда? Они такие классные! Всегда со мной балуются. Дядя Волк особенно, такой смешной! С этой седой шевелюрой на голове и этим странным шрамом на кончике носа! Ну, прямо самый настоящий волк!

– Ну да, вот и прозвище получил такое.

– А у тебя тоже есть прозвище?

– Да, – улыбнулась она в ответ. – Все хорошие воины за дела свои заслуживают особенное имя.

– А у тебя какое?

– Сокол.

– Это почему?

– Хорошо из лука стреляю! Хотя связь с именем этой гордой птицы сомнительная, но мне нравится.

– А чего тогда меня мечом заставляешь махать? Лук бы дала!

– Меч куда надёжнее, сына. У лука много недостатков, а любой клинок суть продолжение твоей руки. Полагаться можно лишь на то, что принадлежит тебе, является твоей частью. Понимаешь?

– Не-а, – лукаво ответил Найджел.

– Ну, вот и поймёшь! Ну-ка, за работу!

– Постой, мам. Скажи, а против кого ты сражаешься?

– Против… – мать замялась. – Нехороших людей.