Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти

Вайд повернулся к своим спутникам. Рядом уже стоял Конан, сверху вниз глядя на бывшего юнгу «Вестрела». В его глазах Вайд прочел невысказанный остальными вопрос.

– Это не Стигия, – с трудом сказал Вайд. – Мы закрыли Портал, но при этом нас самих забросило сюда. В другую сферу. В совершенно другой мир.

– И как же отсюда выбраться? – спокойно спросил киммериец.

– Отсюда нельзя выбраться, – почти шепотом ответил Вайд и отвернулся.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ворочаясь на жестких плитах пола, Вайд с трудом дождался утра – но оно не принесло с собой ничего ободряющего. Свет чужого алого солнца не радовал глаз, небо было по-прежнему безоблачным и тусклым, белесая равнина тоскливо простиралась во все стороны до самого горизонта. Преодолевая ломоту во всем теле, Вайд добрался до источника и с отвращением попил гниловатой воды. Голод начал потихоньку крутить внутренности, ухудшая и без того мрачное настроение.

Его товарищи выглядели порядком приунывшими. У них была целая ночь на то, чтобы обдумать сказанное вчера Вайдом. Появилось множество важных для заброшенных сюда людей вопросов, на которых никто из них не мог сейчас дать ответ. Весь ли этот мир представляет собой белую пустыню? Есть ли тут растения и животные? Какие существа живут в этом мире, и как они отнесутся к чужакам? Или здешние обитатели давно исчезли с лица земли, и им придется в одиночестве скитаться по негостеприимным пустошам?.. Но самое главное – ни один из спутников Вайда так полностью и не смог поверить в то, что им суждено до конца дней находиться в этом незнакомом мире, распростившись с надеждой вернуться домой. Лишь подсознательная вера в то, что это не так, помогала маленькому отряду продолжать борьбу за жизнь.

Вайд вытащил кожаную флягу, которую приторочил на пояс еще в Тарантии (и помрачнел еще больше, подумав о ждущей его во дворце Дайане), набрал воды и отнес мастеру Энгусу. Мастер выглядел так, словно прошедшая ночь состарила его лет на десять. Одышка Энгуса, глубокие морщины на лице, черные круги под веками, а главное – тоска в глазах, как у тяжелораненого животного, заставили сердце Вайда болезненно сжаться. Мастер напился из поданной молодым человеком фляги и грустно посмотрел на него.

– Моя-то жизнь уже позади, – сказал Энгус, положив худую, со вздутыми венами руку на ладонь Вайда, – а вот за вас душа болит… Как же вы проживете в этих местах, совсем одни? Вы ведь только начинаете жизненный путь, у вас впереди было столько надежд… Как несправедливо то, что случилось с нами!

Вайд безуспешно поискал для пожилого мастера слов утешения – и лишь молча пожал его слабую руку.

– Я вот что думаю, – продолжил Энгус с некоторым трудом. – Если нас забросило в тот самый мир, из которого приходили в Тарантию демоны, то выжить здесь просто невозможно…

– Если бы мы попали в тот самый мир – то, насколько я успел узнать повадки демонов, наши дочиста обглоданные кости уже сушились бы на солнышке, – отозвался Вайд. – Нет, это совсем иное место… Впрочем, неизвестно, какой из этих миров лучше, – без всякого оптимизма заключил он.

Подняв голову, молодой кордавец с некоторым удивлением увидел, как Шеки поит из своей фляги принца Ольтена. При дневном свете немедиец выглядел гораздо лучше, чем вчера. Подойдя к юноше, Вайд осторожно размотал повязку и увидел, что рана заживает – молодой организм успешно справлялся с недугом. Перевязав Ольтена снова и буркнув что-то невразумительное в ответ на его благодарные слова, Вайд собрался вернуться к мастеру – но тут возбужденный голос Ларго со двора привлек его внимание. Молодой гвардеец явно обнаружил что-то необычное и теперь звал посмотреть остальных.

Выйдя во двор, Вайд увидел, что его товарищи сгрудились у полуоткрытых ворот, глядя на равнину. Подойдя, Вайд аккуратно отодвинул в сторону открывшего рот Тандиля и взглянул туда, куда указывал Ларго.

По пустыне неторопливо двигалось животное. Оно было невероятно огромно. Рядом с ним носорог – самый большой зверь из виденных Вайдом – выглядел не крупнее, чем кролик около лошади. Своим видом существо напоминало чудовищного родича ящерицы. Массивное тело покоилось на толстых кривых ногах, огромный хвост волочился позади. Длинная, как у змеи, шея поддерживала треугольную голову с маленькими глазками, но зато внушительной пастью. Чешуйчатая шкура животного была грязно-бурой и покрытой какими-то наростами и складками. Если бы чудовище легло, подогнув ноги и опустив голову, издалека его вполне можно было принять за обычный холм.

– Великий Митра, что же это за мир, рождающий подобное? – пробормотал вышедший следом принц Ольтен, с ужасом уставившись на диковинного зверя.

– Если он захочет прогуляться через крепость – вряд ли от нее что-нибудь останется, – заметил Ларго. – И с такой длинной и гибкой шеей ему нетрудно будет переловить всех нас…

– Я бы на твоем месте помолчал, гвардеец Ларго! – с некоторой нервозностью оборвал юношу Эсканоба. Несколько мгновений Ларго добросовестно выполнял этот приказ, но потом не выдержал:

– Чем же этот змееящер питается в голой пустыне? Не случайными же путниками вроде нас, – молодой гвардеец вопросительно взглянул на Вайда, словно тот был досконально знаком со здешним миром и его обитателями.

Внезапно чудовище остановилось и завертело головой, словно выискивая что-то. Все невольно отпрянули назад, точно надеясь спрятаться за старыми воротами от животного, которому крепостная стена едва доставала до спины. Но зверь, не обращая никакого внимания на людскую постройку, начал с удивительным для такой громадины проворством разгребать песок передними лапами. Сделав несколько движений, змееящер повернулся к этому месту спиной и издал пронзительный, какой-то птичий крик.

– Кажется, это не он, а она, – пробормотал Вайд, неплохо знакомый с повадками животных после трехлетнего пребывания в джунглях.

Из-под приподнятого хвоста змееящера точно в вырытую яму одно за другим вывалились несколько белесых яиц. Треугольная голова самки медленно повернулась назад, и она с некоторым недоумением обозрела собственное произведение. С помощью задних лап чудовищный зверь небрежно забросал кладку песком, и, выполнив свой материнский долг, равнодушно пополз в ту сторону, откуда недавно появился.

– Теперь понятно, – проговорил Вайд, чувствуя большое облегчение оттого, что гигантское животное удалилось. – Они приходят сюда откладывать яйца, а живут там, где есть пища. Значит, здесь есть более плодородные и гостеприимные места.

– Ну, это смотря чем они питаются, – осторожно заметил Ольтен. – Я бы не поручился за гостеприимство мест, населенных подобными животными…