Вячеслав Седов - Наследие. Печать Бездны часть 2

   - Верно! Их же все равно вернут вам?

   - Да... лет, эдак, через десять, а то и двадцать, - улыбнулся чернокнижник.

   Архимаг нахмурился.

   - Коллега, ну сами рассудите, - поспешил объяснить чернокнижник, - Эти пророчества имеют отношение только к детям Черной Вдовы. Какой нам с них прок? Мы прекрасно обойдемся и без текстов. Нам и так уже вручили ниточку. И какую!

   - Хорошо, излагайте. Я, право, плохо вижу связь и уж тем паче повод для ликования, которое столь явно читается на вашем лице.

   - Эти пророчества имеют привязку к герою, то есть живому существу. Если мне послали запрос, значит таковой появился! Прибавим к этому, что в Пепельные Пустоши недавно отправился отряд убийц драконов, и нам будет среди кого искать. Осталось составить список примет.

   - Вот! И как же это сделать без текстов пророчеств!? - архимаг выразительно махнул рукой.

   - Нет ничего проще, - глаза Даэмаса загорелись, - Вы знаете, что означает черный цвет у темных эльфов?

   - Жестокость.

   - Отлично! А феникс что символизирует?

   - Возмездие.

   - Теперь давайте сразу отметём одно сомнение, - предложил чернокнижник, - Это не может быть темный эльф и вот почему. Если бы оказалось, что это сын или дочь Черной Вдовы, тогда бы послание звучало так: Темный Феникс восстал из белого пламени. Тьма - тайна. Сокрытое, нечто, что затаилось, и так далее... Так у них называется гильдия убийц драконов. Читаем с языка алхимиков: Затаившееся Возмездие. Понимаете?

   - Кажется, да, - кивнул архимаг.

   - Теперь давайте еще немного используем язык алхимии и пойдем далее, - Даэмас заложил руки за спину и начал мерить шагами свой кабинет, - Какой цвет был "общепринятым" цветом жестокости?

   - Цвет крови - красный или алый.

   - А возмездие помещалось в перечень мрачных пороков души, сиречь черных?

   - Именно.

   - Ну что ж, тогда возьмем быка за рога? Итак, в ком из недавних пришельцев в Пепельные Пустоши сочетаются все эти цвета.

   - Вы хотите сказать, что это Карнаж?

   - Именно!

   - Два цвета - слишком мало. Может быть простое совпадение.

   - Нет, не только два цвета, - торжествующе улыбнулся Даэмас, - Карнаж является сыном изгнанницы, следовательно его имя не будет разделено апострофом. Тогда получается Kharnazh. С ран'дьянского это переводится как жестокость. Если вы и это считаете совпадением, тогда прибавьте сюда его прозвище - Феникс. Итого: четыре совпадения подряд, при этом они парно подкрепляют друг друга!

   Архимаг поднялся из кресла и подошел к окну. Он постоял там некоторое время, собираясь с мыслями. Повернувшись снова, он был мрачнее тучи:

   - Похоже, мы на пороге того, что искали. Это Наследие. Наследие Xenos явилось, а это значит, что роковой час близится.

   - Давайте не будем торопиться с выводами такой степени...

   - Нет! Молодой человек, все слишком серьезно, - прервал чернокнижника председатель совета гильдии, - Тем паче мы зашли в тупик с нашей теорией о гомункулусах ран'дьянского типа. И, едва мы зашли в этот тупик, как нам на глаза попадается такое существо, как Карнаж. К черту совпадения! Да будет вам известно, что в этом полукровке кипит кровь такой гремучей смеси, что нарочно не придумаешь! Если вы так крепко задумались над ран'дьянцами, то прибавьте к этому, что отец "ловца удачи" был не просто сильванийцем, а квиром, более того, изумрудные глаза Xenos не были наследственным явлением. Они передавались без изменения, без условий, любым расам на Материке, и даже тем, у кого подобных генов не могло быть в принципе! Что скажете теперь?

   - Гомункулус... - только и смог выговорить ошарашенный чернокнижник.

   - Да, только какого-то неизвестного типа. И, согласитесь, очень высокого уровня, если мог спокойно размножаться с кем угодно, не теряя своих способностей.

   Сняв очки, архимаг потер переносицу и тихо добавил:

   - Вы стоите на границе жесточайших тайн магов всего Материка...

   - Я готов к этому! - с чувством ответил Даэмас, - И начнем мы распутывать этот клубок со значения белого пламени во всем этом деле! Что скажете?

   - Кажется, я знаю к кому вы обратитесь. Надеюсь, мэтр Зойт Даэран не откажет нам в помощи. Кстати, попросите его заодно выслать то, что есть в записях ларонийских эскулапов о квирах.

   - А зачем сейчас кому-то вести такие записи? Признаться, не понимаю. Большинство квиров перебили во время эпохи Сокрушения Идолов.

   Председатель совета гильдии снисходительно улыбнулся и почти шепотом произнес:

   - А как вы думаете, кем является их дражайший император? Один из последних, но, тем не менее, квир.

   - Проклятье! Вот, что называется, слона то я и не приметил! - раздосадовано хлопнул ладонью по столу чернокнижник.

   Оба рассмеялись, но не сказать, что для них этот смех был смехом облегчения...

* * *

Today I woke to the rain of blood A rain of blood*

   По коридору с высоким потолком и холодными каменными стенами, украшенными барельефами, широкими шагами шел коннетабль Ларона. Эльф отмахнул длинный фиолетовый плащ и хмурился, бряцая при каждом шаге крупными золотыми шпорами и широким полуторным мечом у пояса.

   Остановившись у двустворчатых дверей в покои, он некоторое время размышлял, уставившись на мыски собственных ботфорт. Наконец, тряхнув шевелюрой натертых специальным составом белых волос, толкнул обеими руками двери.

   Бросив косой взгляд на огромное овальное ложе у южной стены, коннетабль нисколько не стараясь приглушить скрежет и лязг петель, бесцеремонно закрыл за собой двери и, ежась, прошел к камину. Усевшись поудобней в глубокое кресло с гербами дома Ларонидов, он взял с небольшого столика фужер и початую бутылку вина.

   - Пятьдесят тысяч золотых крон, - произнес себе под нос эльф, разглядывая оттиск со знаком винодельни на матовом стекле, - Будь я проклят!

   Нет, речь шла не о цене того сорта вина, которым коннетабль решил разогнать свою кровь по жилам этим ранним и серым ларонийским утром, которое всегда было таким здесь, высоко в горах, в столице белых эльфов, П'о'ксессале...

   Порыв холодного ветра прорвался с балкона через три стрельчатых окна и взволновал громадное полотнище фиолетовой ткани с серебряной оторочкой, что висело над овальным ложем. Эльф вздрогнул. Изображенная на ткани театральная маска, изукрашенная каменьями и золотом, что до этого, казалось, спала глубоким сном, напоминая лицо почившей императрицы - бледное, спокойное, словно высеченное из оникса, - эта маска открыла свои пустые и черные глазницы.

   - Утро доброе, коннетабль, - раздался позади эльфа мягкий голос с едва уловимым прононсом южных областей Сильвании.