Вячеслав Седов - Наследие. Печать Бездны часть 2

   Карнаж не стал ей ничего объяснять и рассказывать. Ни о намерениях Гвоздя, ни о том, что в пустошах затевать такие "побеги" было смертельно опасно. Что на самом деле и целым обозом двигаться мимо брошенного и зараженного форта было пропащим делом, а уж по одиночке перемещаться даже на небольшом отдалении и подавно. Он обдумывал другие вещи, да следил за направлением. Чтобы догнать обоз им требовалась хорошенько забрать на юго-запад. В принципе пока все шло как по маслу, только "ловец удачи" чувствовал, что от такого темпа женщина с ребенком выбьются из сил слишком рано. А это в свою очередь обещало очередную ночевку в пустошах и воссоединение с обозом лишь на исходе третьего дня.

   Проблемы начались, когда ребенок заплакал. В который раз уже Карнаж поражался крикливости человеческих младенцев, что едва успели явить себя миру, а уже надрывались во всю мочь глотки. Чем-то это наглядно показывало суть рода человеческого, что едва сделав первый вздох уже поднимал шум, развивал деятельность, полную пустых разговоров, бесцельных обсуждений, бессмысленных деяний. Люди с жадностью протягивали руки ко всему, до чего могли дотронуться, никогда не загадывая надолго, потому как век их был краток, набивали животы всем что можно, после чего тут же надрывали их на представлениях комедиантов и, едва покончив с этим, рыдали на похоронах ближнего, даже если не испытывали подлинного горя и печали. Стремление окунуться с головой во всю пучину эмоций да поскорее и без того ускоряя быстрое течение отпущенного им времени... Будто от самого рождения их терзала жажда всего подряд и не всегда потому, что они действительно желали этого, а потому, что этого же хотели окружающие.

   Плач действовал Фениксу на нервы. И сильно. Полукровка не понимал причины такого выражения недовольства, злился от того, что мать не знала как успокоить собственное чадо, которое голосило и будто пронзало насквозь этими воплями острые уши "ловца удачи"...

   - Проклятье! Да заткни ты своего выродка!

   Металлический окрик, казалось, смутил даже сам ветер, гнавший сухой снег тонкими волнами под копыта лошадей.

   ... и еще потому, что когда-то давно, в одной комнате, подле горевшей свечи он несколько дней к ряду слушал такой плач за стенкой. Особенно по вечерам. Незримый младенец вопил как заведенный, поднимая все самые черные стремления в душе красноволосого мальчика, потому что эти крики не давали забыться сном его измотанной болезнью матери.

   Он был уже одной ногой на пороге страшного и безжалостного решения, когда люди из соседней комнаты неожиданно покинули гостиницу, успокоив безумство и агрессию, что закипали в жилах наполовину ран'дьянца. Эта половина крови не знала сомнения и угрызений совести, защищая то, что ей было дорого любыми средствами, и не важно, кто служил угрозой, хоть малое дитя, хоть глубокий старец.

   - Он вообще спит или как?! - возмутился Гвоздь, наблюдая за огоньком костра невдалеке.

   Вор прижался к остову дерева и посмотрел на облачко пара, что породило его тяжелое дыхание.

   Холодно.

   - Вот ведь волчара! Я ж тут задубею вконец! И хавча почти не осталось.

   За эти два дня Гвоздь не смог совладать со своим аппетитом, который изрядно увеличился с того момента, как он урвал себе расширенный паек. Таким как он было трудно сразу затянуть потуже пояса, да и смириться с таким раскладом тоже не светило. Вплоть до гробовой доски. Поэтому все два дня он упорно преследовал Карнажа, рассчитывая ночью перерезать "ловцу удачи" горло и продолжить начатое уже с тремя лошадьми в запасе. И это удалось бы без всякого сомнения, как без сомнения оставалось и то, что вор уже проделывал такие нехитрые гамбиты в прошлом. Однако полукровка оказался непрост. Более того, он был тем, настолько редким, исключением в практике Гвоздя, которое могло привести вора к гибели. По этому случаю стоило вспомнить страшную, но правдивую во всех смыслах пословицу: сколько веревочке не виться, а конец будет.

   Гвоздь вдруг почувствовал сзади движение.

   Ужас сковал ему руки и ноги. Мимо пронеслась лошадь с разорванной уздечкой... Рвалась прочь как безумная.

   Вор хотел было окликнуть, но слова застряли на языке, когда за спиной послышалось сопение вперемешку с кряхтением.

   Он медленно повернулся.

   Пятеро.

   Схватился за меч.

   Знакомые лица, но с них неприветливо и пусто глазели черные зрачки, заполнявшие всю радужку.

   Гвоздь нервно усмехнулся, называя имена. Голос дрожал, рука метнулась за кинжалом. Меч в одной, кинжал в другой руке... Так... Черт, как же страшно. Как же их много. Как же они медленно подступают!

   Рычат. Слюна капает с губ. Кровавая. Это не те, кого он знал. Их имена больше не принадлежат никому, потому как даже тела не легли в землю, а стояли перед ним пустыми оболочками из кожи, мяса и костей.

   Их руки со скрюченными пальцами медленно, гипнотически, словно во сне, направились к рукоятям оружия. Где сабля, где палаш, а где и простой меч...

   - Б-братва, вы чего? - прохрипел вор.

   Мгновение, и пять теней со скоростью стрелы сошлись перед ним сверкая клинками, которые даже его наметанный и напряженный до предела взор не смог уловить в тот момент, когда они покинули ножны.

   - Ой, шухер! Ой, шухер!!! - вскричал Гвоздь, замахиваясь своим оружием.

   Крик.

   Она вскочила.

   - Сядь, - спокойно проговорили губы с каменного лица полукровки.

   Крик повторился, проносясь в ночи. Казалось, там, невдалеке, за остовами деревьев, с кого-то заживо сдирали кожу.

   "Ловец удачи" снял с себя плащ, подошел к ней и накрыл.

   - Если станет страшно, - проговорил он, выпрямляясь, - Накинь капюшон на голову и не смотри. Заткни уши и не слушай. Но не беги. Если попытаешься -они убьют тебя.

   Женщина кивнула.

   Крик оборвался.

   - Похоже, - криво усмехнулся Карнаж, потягивая чай, - Гвоздя все-таки забили. Заколотили по самую шляпку...

   Пять теней подошли быстро, но остановились на границе света от костра.

   Едкий смешок будто оттолкнул их немного дальше, на полступни назад, не более, но оттолкнул всех пятерых.

   - А я уж думал вечерок будет снова скучным до рези в зубах, - изрек вместо приветствия металлический голос.

   Она поняла, почему он просил ее не бежать. Пламя, неровное, но злое, красное, словно кольцом оградило ее, ребенка и костер и выходило оно слева и справа от полукровки, что стоял между ними и пятью фигурами.

   Женщина с силой зажмурилась, снова открыла глаза - нет, это было видение. В правой руке Карнажа уже блестел готовый к бою меч, а в левой висела, раскачиваясь на ветру, цепь с грузилом.