Анна Гринь - Тиоли

— Но Дже Хён надеялся получить, если не прощение… — пробормотал Дже Су.

— За то, чего не делал, — перебил его ачжосси.

— То хотя бы возможность рассказать вождю и другим отличную от слов Чжи Вон версию, — закончил дракон.

— Что с ним? — вновь повторил вопрос Яозу.

— Его заковали в цепи, обвесили чарами, выпивающими силу, и оставили гнить в одной из пещер у истока Туманган, — с болью ответил Дже Су.

Ачжосси промолчал, явно не зная, что сказать. Я прикусила ребро ладони, чтобы не выдать себя даже тихим звуком. Хотелось одновременно закричать и заплакать, я прикрыла на секунду глаза и заставила себя успокоиться. Прикусив кожу почти до крови, я просто стояла и слушала дальше, не чувствуя боли.

— Как преступника, — горько усмехнулся Дже Су. — Отец просил вождя, я пытался поговорить с Чжи Вон, но все закончилось тем, что нам приказали не пытаться его найти…

— А нарушить приказ вы не вправе, — понимающе пробормотал Яозу. — Я говорил Дже Хёну, что ему не стоит идти в клан…

— Клан — дом, — криво усмехнулся Дже Су, став на секунду очень похожим на Дже Хёна.

Я опустила руку, медленно выдохнула и отступила в глубь кухни.

— Зачем?.. — беззвучно спросила я и прижала ладони к лицу. Щеки оказались холодными и липкими от слез. Когда я успела заплакать? Даже не заметила…

— И вы ничего не будете делать? — донеслись до меня слова Яозу.

— Мы не можем, — сказал дракон, и такой болью и переживанием был наполнен его ответ, что я не удержалась и всхлипнула. — Через день, если не раньше, у нас уже не будет возможности добраться к пещерам, а ведь мы даже не знаем, в какой из них брат.

Обхватив себя руками, я опустилась на глинобитный пол, не заботясь об одежде. Хотелось громко заплакать, выплескивая наружу все свои переживания этой недели, но я заставила себя сдержаться.

«Один всхлип, — мысленно заклинала я себя. — Один короткий и тихий всхлип. Не больше. Не пугай Жу».

Девочка, выглянувшая из комнаты, и так таращилась на меня с удивлением и непониманием. И как ей объяснить, что происходит у меня в душе?

— Онни, что с тобой? — одними губами спросила девочка, опускаясь рядом на колени и заглядывая в глаза.

Она походила на перепуганного воробышка с короткой косичкой, из которой выбилось несколько прядок, и настороженным взглядом широко распахнутых глаз.

— Ничего. Не переживай. — Я слабо улыбнулась, стараясь не пугать Жу.

— Но, сестричка Тиоли… — промямлила малышка. — Ты выглядишь так, будто потеряла кого-то очень близкого.

Маленькая проницательная птичка. Как же хорошо, что ты сейчас рядом со мной и ради тебя я должна держаться, не раскисать и не терять рассудок.

— Почти, — пробормотала я. — Почти.

Всю эту неделю, долгих семь дней я жила с надеждой, что пусть мне и плохо, но зато Дже Хён достиг своей цели, вернулся домой и смог стать счастливее. Совсем немного, но это давало мне сил. Я видела его живым, здоровым и счастливым. И сама могла думать только о том, чтобы жить дальше. А теперь что? Человек, который каким-то непостижимым образом стал мне близок, возможно, уже мертв. Или умирает где-то.

— Родня? — спросила Жу. В ее понимании только по родне можно так убиваться.

— Почти родня, — честно ответила я. — Один близкий мне человек и дракон.

Глава 14

— Ты все слышала, дочка? — спросил Яозу, и я кивнула, не глядя на него. Да и как смотреть, когда он тут же увидит покрасневшие от слез глаза и нос. — Плохи дела у Дже Хёна…

— Да, Яозуши, — хрипло отозвалась я на слова ачжосси, — совсем плохи.

Я опустилась на террасу в паре метров от мужчины, борясь с желанием расплакаться. Нельзя. На глазах у него ни в коем случае нельзя.

— Ким Дже Су даже не представляет, где именно оставили дракона воины из клана, — не зная о моих переживаниях — или зная о них! — продолжил говорить Яозу, рассказывая то, что я пропустила. — Он расспрашивал, но драконы хранят тайну. Ким Дже Су удалось лишь добиться ответа, что пещеру выбрала Чжи Вон, дочь вождя.

— Мы можем что-то сделать? — понимая, что это бесполезно, все же спросила я. — Хоть что-то.

Яозу покачал головой и наполнил чашку остывшим отваром.

— Ты знаешь, сколько пещер вблизи устья Туманган? — спросил он, глотнув жидкости, и, дождавшись моего покачивания головой, продолжил: — И я тоже. Если не знать наверняка, где искать, то можно бродить по пещерам многие дни.

Я открыла рот, собираясь сказать, что в любом случае нужно попытаться что-то сделать, но ачжосси покачал головой и заметил:

— Дочка, это бесполезно. Посуди сама, мы даже не знаем, где именно его искать. Ким Дже Су не сказал, ему не известно. А ведь необходимо не только найти нужную пещеру, но и пройти мимо войск, что вот-вот займут земли в округе.

Я прикусила губу и промолчала. Конечно, Яозу был прав, но что такое его правота рядом с моей тревогой?

— Я поняла, Яозуши. — Поклонившись ему, я встала и понуро поплелась в дом.

— Утром будь готова уйти из деревни, — сказал мне вслед ачжосси. — Я поведу согласившихся к побережью. Будем надеяться, что успеем перейти в безопасное место до того, как нам повстречаются вооруженные люди.

Я не стала отвечать, но повернулась и поклонилась Яозу еще раз.

Зайдя в кухню и задвинув за собой дверь, я опустилась на пол и медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки.

Яозу легко. Как бы он ни относился к Дже Хёну, но сейчас он прав в своем мнении. Жизнь одного дракона ничто в сравнении с жизнями всех оставшихся в деревне людей. Любой нормальный человек не станет переживать о ком-то, если ему самому грозит опасность. Вот только я… За пять лет я разучилась жалеть. И научилась вновь за несколько коротких недель.

Подавив нервный смешок, я прижала ладони к щекам, пытаясь понять, что именно должна делать.

В детстве мне невыносимо было видеть, как страдает или болеет кто-то другой. Я несла домой котят и щенков, я плакала, когда мама или папа болели или получали травмы, переживала за одноклассников во время прививок. С возрастом я растеряла часть тех эмоций, лишь всегда страдала, если кому-то из-за меня могло быть плохо. Ударившись, прежде всего думала о том, что испытывает находящийся рядом человек.

— Ах, глупая… Жалкая, глупая…

Здесь, в этом мире, жалеть других разучиваешься быстро, видя, что тебя саму никто не жалеет. Да, кто-то заботится, кто-то присматривает, но именно жалеть никто не будет. Некому, незачем. Человек остается один на один с собой, замкнутый в своих мыслях, что долбят череп изнутри.