Ветер странствий (СИ) - Ольга Ружникова
Шестнадцать невинных жертв уже построились парами. Кто стоя, а кто — уже и сидя. Двое целуются взасос, не дожидаясь обряда. Тоже зелье? Нет, вряд ли. Остальные-то едва не спят на ходу. И сумасшедшая музыка им вместо колыбельной.
Как жрецы заставят их что-то в таком состоянии делать? Аза, что ли, с зельем подшутила? Не пострадали бы, бедолаги! А заодно и их семьи.
Поппей тянет к Элгэ переднюю лапу. То бишь галантно подает. И его глаза — тоже осоловели. И он нахлебался зелья⁈
— Не надейтесь… герцогиня, — усмехнулся Кровавый Пес. — Я выпил два… лекарства. Ваше и еще одно. Видите ли, я пожелал остаться в своем уме.
Жаль, не выхлебал еще и предотвращающее беременность. Было бы хоть забавно.
А вообще — чудесно! Значит, Элгэ сейчас смотрится так же. Второе зелье (точнее — третье) выпила и она. Личный рецепт Азы. Противоядие от состояния, в коем ныне пребывают все шестнадцать юных патрициев и патрицианок.
— Остальные тоже сейчас очнутся, — еще гадостнее усмехнулся Поппей.
Ну что ж — палочки вам в руки и барабан на шею. Дико хочется напиться. Но даже если бы кто и подал — поверх двух зелий еще и вино?
Нет уж — заливать за воротник будем не раньше Вольных Городов. И уж точно — не раньше убийства Кровавого Пса.
Виктор говорил — нужно уметь превращаться в стрелу, летящую в цель. Вот стрела и летит. В две цели. Уничтожить Поппея и убраться живой и здоровой. Всё. Прощай, Квирина. Да здравствует Священный поход против тебя. К тому времени Элгэ здесь уже не будет. В любом случае.
Она порадуется издали.
И жаль, в обряде не пожелал поучаствовать лично император. Случай убрать Поппея представится и так. А вот приблизить гибель того, кто устроил в Сантэе весь этот безумный бардак…
Кроме того, у Аврелиана были причины для его деяний. И вполне веские. В отличие от природного садиста Кровавого Пса. Разделить с нынешним императором постель… то есть песок — не настолько отвратительно.
Ага, а еще лучше бы остаться в Аравинте.
Где бы Элгэ ни могла сейчас очутиться — там всяко лучше, чем здесь и сейчас. Кроме разве что гарема.
Ладно, Аврелиан, живи пока. До Священного похода.
3
Ало-золотые туники, золотая арена, ало-золотое яростное солнце. Всё никак не закатится. Одно на небе, десяток — на стенах. Аж в глазах рябит!
Повеяло холодом. Даже здесь. Это что, знак того, что сейчас начнется? Уже?
Нет, жрецы появились. Из-за кулис. В количестве двух штук. С кривыми ножами наперевес.
Так Элгэ ошиблась, и сейчас здесь все-таки будет убийство? Шпильки не хватит на двоих! Точнее на троих — не будем забывать о Поппее. И о преторианцах. Из трезвых здесь, кроме этой шайки, только зрители, а они никого спасать не будут. Просто пожалеют, что взяли мало мяса и вина. Зрелище оказалось интереснее, чем думали!
Первая шпилька пойдет-таки в Поппея. А дальше — хорошо, если успеет умереть еще хоть кто-то, кроме Элгэ. То есть безродной банджаронской ведьмы, не оценившей оказанной чести. «Вползла, подобно змее» — как принято говорить в таких случаях. В родню к принцу Гуго и в дом дяди Элгэ тоже вползала…
Ну и змеи с ней. Всё равно живой отсюда никто не выпустит.
Жрец с кривым ножом направился к ближайшей девушке. Походкой, претендующей на величавость. В другой ситуации илладийка бы смеялась. Вместе с Виктором.
Из черного рукава выпросталась лапа… ручища (кажется, волосатая), грубо схватила девчонку за запястье. А это еще зачем? По горлу можно полоснуть и без лишних церемоний. А страх в осоловелых глазах не появится — хоть того больше ножами тряси. Или даже приволоки ту змею, что ворочалась в катакомбах древнего эвитанского города. Столь древнего, что он вряд ли эвитанский. Да и гордящаяся тысячелетней историей Квирина с зависти удавилась бы. Хотя ведь у нее и свои зверюшки есть. Еще омерзительнее…
Нож взмыл над головой жреца, толпа восторженно взвыла. Все-таки убийство. А ты, Элгэ, опоздала! Опять.
Алая как закат кровь брызнула на песок. Совсем немного — как и положено из пореза на руке. Легкого.
Багровые капли жгут желтоватый песок — в меру чистый. Пока.
А корявая лапа жреца уже хватает локоть следующего — юноши. Вновь взлетает в воздух серп ритуального ножа.
Дыши ровно, Элгэ. Фанатик просто выпускает понемногу крови из каждого. Ничего опасного. Не считая гибели душ на алтаре, правда?
А что этот паук сейчас делает? Ах да — просто смазывает кровью губы девчонки. А ее кровь приложил к губам парня.
Следующая девушка, следующий юноша. А первая пара уже шевельнулась — сразу оба. Даже с песка поднялись. И теперь пялятся друг на друга. Тоже не слишком осмысленно, но уже вполне… б-р-р!
Кому как, а Элгэ искренне порадовалась, что ее волосы — не по-илладийски послушны. Потому что сейчас они пытаются встать дыбом. Как шерсть у разъяренной кошки. Или… испуганной. По кошкам такое не поймешь.
Волосы, в отличие от их хозяйки, не привыкли бунтовать. Так что, может, еще и не сумеют.
Жутко! Страшно и неестественно. Как и все последние месяцы. Ничего, в логове Поппея было хуже.
Но если Ичедари та, кем ее описала рыжая, — ее корчит от отвращения при каждом таком обряде. Элгэ бы корчило.
Много лет назад маленькая дочь Алехандро Илладэна любила страшные сказки. О змеях, живущих в подземных глубинах. О жутких, безжалостных жрецах, что приносят на древних алтарях кровавые жертвы.
Только там добро (очень сильное и бесстрашное) всегда побеждало зло. И происходило всё это очень далеко от Илладэна. И в очень-очень давние времена. На Южном Черном Материке. Его так и назвали. Возможно, из-за цвета кожи его жителей — южных соседей таинственной Хеметис с ее пирамидами среди песка. А может — из-за ритуалов, что практиковали люди с угольной кожей. Страшное зелье убивало людей, а потом превращало мертвых в послушных кукол — не живых, но способных ходить, говорить… убивать. По воле поднявшего их колдуна. На время.
Неужели все сказки — лишь прикрытая флером тайны правда? Но Элгэ даже в детстве не мечтала угодить в легенду. Ее вполне устраивала собственная жизнь. Игры и книги тем и хороши, что из них можно выйти в любой
