Юлиана Суренова - Потерянные души

— Я не собираюсь прятаться! — глаза Влада сверкнули яростью. — Я сделаю все, чтобы остановить зло!

— Конечно, — они все так же смотрели друг на друга, словно ник-то не желал первым отводить взгляд. — Я видел тебя тогда, возле кол-довской деревни. Ты очень смел, даром что священник. Поэтому я здесь. И поэтому спрашиваю: что я могу сделать?

Проповедник на миг задумался. В отличие от Грома, он знал с кем, или, вернее, с чем им придется иметь дело, и не совсем предс-тавлял, что воины, пусть даже целая армия, смогут противопоста-вить Потерянным душам. Но ему впервые в жизни вот так открыто протягивали руку и он не мог просто отвернуться, уйти.

— Гром, я попытаюсь не допустить, чтобы ЭТО произошло, — нако-нец, произнес он. — Но если мне не удастся… Никто из живых не в силах даже вообразить, что произойдет тогда, ибо нам придется иметь дело не с людьми, даже не с колдунами — с Потерянными душа-ми, — он сам был поражен тому спокойствию, которое охватило его. Голос не дрогнул, не ослаб, сорвавшись в хрип или ше-пот при упоминании тех, о ком было страшно даже думать.

Последние слова заставили командующего побледнеть, но в его глазах светилась все та же решимость идти до конца.

— Ты можешь вывести своих людей из казарм? Пусть отряды пат-рулируют город, — Влад не знал, зачем, просто он вдруг понял: "так надо". Он не смог бы объяснить проис-ходившего иначе как высшей волей, но воину не нужны были объясне-ния. Ему претило бездействие и он пришел к священнику не за советом — за приказом. — А я пойду во дворец пресвитера, — проповедник прек-ратил сражение с собственной душой, поняв, что проиграл его.

Он заставил себя забыть, кем был все последние годы, превратившись просто в человека, которому предстояло встать на пути Конца. Не остановить его, не отсрочить… Просто подняться, выпрямившись, смело глядя вперед…

Так было легче верить в то, что произойдет чудо, и спокойнее умирать.

Командующий отсалютовал ему, приветствуя не как великого ма-гистра или главу ордена проповедников — как воин воина. А уже че-рез миг он быстро шагал прочь, спеша выполнить приказ.

Проводив его взглядом, Влад продолжил свой путь с еще большей решимостью отыскать в архиве первосвященника то, что дало бы хоть небольшую надежду на спасение.

Дворец пресвитера лежал в трауре. За минувшие часы слуги ус-пели заменить символы веселья знаками скорби. Все оконные витра-жи, все зеркала были укрыты непроницаемым серым полотном. Еще совсем недавно ломившиеся от яств праздничные столы теперь спали под холодом прощальных покровов. Даже полы, на которых лишь час назад горели бутоны не спешивших увянуть цветов, теперь покры-вал тонкий слой пепла, хрустевшего под ногами, словно песок на зубах.

Почему же священники, начав обряд, не довели его до конца? Почему из внутренних покоев не доносились скорбные песни плакаль-щиков, почему не были слышны голоса чтецов, чьи молитвы указали бы душе умершего дорогу в божий мир? Почему в галереях и задах, где всегда было столь многолюдно, в эту странную ночь не было ни души, не горела ни одна свечи, хотя их должны были зажечь столько же, сколько звезд на небе?

В неровном скользившем свете факелов дворец казался не просто покинутым — мертвым, словно жизнь оставила его стены, чтобы не вернуться в них уже никогда.

В подземелье царила темнота. Владу пришлось идти вдоль стены, держась за нее, чтобы не упасть, когда нога случайно попадала в трещину или прямо из пустоты возникали ступени. И, все же, если бы ему не были знакомы здесь все повороты, все лестницы и туннели, он бы давно потерялся в погруженном в кромешный мрак лаби-ринте. Но чем дальше он шел, тем сильнее сомневался в правиль-ности того, что делал. Даже если он дойдет до заветной двери как сможет он в кромешном мраке найти нужную рукопись и прочесть ее? Нужно было вернуться назад за факелом. Но проповедник упрямо про-должал идти вперед, словно боялся, что, стоит ему повернуться, и неведомая сила поглотит подземелье.

И тут, будя в сердце надежду, впереди забрезжил неровный красноватый отблеск пламени, словно переписчик или какой-то нера-дивый служка позабыл погасить свечу…

Странно… Вряд ли можно представить что-то более страшное для рукописи, чем пожар. Что бы там ни было, за подобный проступок виновного ожидало слишком суровое наказание, чтобы не помнить об этом… И, все же, произош-ло именно то чудо, на которое надеялся проповедник, пробираясь во мраке по холодным, дышавшим сыростью, коридорам подземелья.

Открыв тяжелую скрипучую дверь, он вошел в залу, в которой, не покидая ее ни на миг в течение всего минувшего тысячелетия, хранился архив первосвященников. Впрочем, это была не зала, ско-рее — выбитая в горе огромная пещера, заставленная высокими стеллажами, на которых покоились древние свитки.

Свеча в тяжелом бронзовом подсвечнике стояла на столе. Ее пламя было ярким, ровным, стан прям, лишь чуть-чуть тронутый кап-лями воска. Все говорило о том, что зажгли ее совсем недавно. Но кто это сделал и зачем?

Взяв свечу в руки, Влад огляделся, пытаясь хоть что-то уви-деть во тьме. Рядом мелькнула бледная тень, поспешно прячась в темноте.

— Кто здесь? — крикнул священник, но лишь эхо ответило ему.

"Наверно, показалось", — подумал он, двинувшись к стеллажам.

До минувшего лета почти тысячелетие сюда не ступала нога че-ловека. Никто и представить себе не мог, что в недрах подзе-мелья скрывается такое сокровище, как никто не находил ответа, кому и зачем понадобилось замуровывать ведшую в эту пещеру дверь. Пытались ли далекие предки скрыть сокровище от недостойных глаз воров, которыми так изобилуют смутные времена, либо защищали свитки от времени, дабы они смогли дожить до того часа, когда в них возникнет нужда — неизвестно.

Даже после того, как архив был случайно найден, мало кто ре-шался прийти в эту пещеру, словно прошлое, не желая расставаться с теми тайнами, которые она считала принадлежащими ему одному, охраняло эту залу лучше сундуков и замков.

Почти все свитки толстым слоем покрывала пыль. То там, то тут с потолка, с верхних полок стеллажей свисали причудливые узоры паутины… Однако, в отличие от подземелья, здесь не было сле-дов сырости, не пахло плесенью. К сладковатому духу свечи не при-мешивалось никаких запахов. Кроме шороха шагов, повторяемых эхом, да хриплого дыхания пламени не было слышно ни одного звука, слов-но все живое было чуждо этому месту, являвшему собой осколок бес-конечности. Казалось, стеллажам не будет конца. Как же отыскать в этом море свитков нужную рукопись? Сколько времени на это потребует-ся?

На миг проповедник остановился, охваченный сомненьями. А что, если этого манускрипта здесь нет? Может быть, Сол давно унес его, спрятал в одном из своих тайников, чтобы никто не смог прочесть слов, которые давали силу, соизмеримую разве что с властью Бога?