Людмила Астахова - Невиновных нет

И ничего тут не возразишь. Он прав. Они такие все поголовно. Этот жестокий миг перед рассветом, когда душа беззащитна и бесконечно одинока, быстро превращает в закоренелого эгоиста.

— Они, — Джэйфф махнул рукой в сторону их стоянки, где осталась Грэйн. — Они отняли у нас только землю. Нашу гордость, нашу честь и единство мы потеряли сами. Выронили из рук, едва к горлу приставили лезвие, как сегодняшний дезертир — свою саблю. Наши женщины ушли к завоевателям, чтобы избавить своих детей от участи проклятого. Не всех, но хотя бы некоторых. Наши мужчины отправились каждый своей дорогой в поисках донджеты. И никто, ни разу не попытался найти спасение не только для себя одного.

— Думаешь, это возможно… спасти всех… всех шуриа?

Джэйфф злобно оскалился.

— А ты хотела бы спасти господина Тиглата? А шуриа, которые примкнули к чори? Или того ублюдка, который спокойно глядел, как убивают сородичей? Или ты веришь, что для них существуют оправдания?

— Или Яльдана Нимрэйда, — буркнула Джона.

— Кто это?

— Капитан «Ускользающего», на котором мы плыли.

— Так это он… обидел Грэйн? — спросил Элир.

Одна только Шиларджи знает, как он догадался о случившемся на борту «Ускользающего».

— И он тоже шуриа, — подтвердила Джона. — Шаман, сильный шаман, обученный и посвященный.

В сущности, она уже не сомневалась, что у Нимрэйда изначально была душа насильника и рабовладельца, раз он так жестоко обращался со своим кораблем. Корвет предпочел гибель власти шуриа.

— Значит, она права — мы все виноваты, каждый по-своему, — рыкнул бывший воин «Рилинды» и отвернулся. — И я, если уж на то пошло, не только долгожитель, но и самый виноватый.

— Но ты не прошел мимо Грэйн и спас меня.

— Три дня назад — да, а пять веков назад — убил бы и ее и тебя. Ее за то, что ролфи, тебя — за то, что полукровка, — спокойно объяснил Элир. — Все изменилось, мы все меняемся, Джойана. Только это и внушает надежду.

И отчего-то Джоне захотелось по-матерински прижать его голову к груди и погладить по волосам. Чтобы его надежда стала хоть на миг уверенностью. Для всех. Но она не посмела жалеть великого, без всякого сомнения, великого воина, а всего лишь коснулась его плеча, прохладной гладкой кожи и сказала первое, что пришло в голову:

— А может, потому он и называется Порогом, что мы должны преодолеть его, шагнув выше и дальше?

Мужчина вздохнул, так тяжело-тяжело, словно на его плечах лежал весь мир, и поцеловал Джонин мизинчик. И ничего не ответил.

Впрочем, вчера они с Джэйффом о многом успели поговорить. Благо торопиться было некуда. О нынешнем Синтафе, о Раммане и Идгарде, о Янамари. Рилиндар словно сказку слушал и не мог вдоволь наслушаться…

— Стойте!

Элир остановился, предупреждающе поднял руку, прислушиваясь и разве только ушами не прядая. Потом свистнул по-птичьи, ему тут же ответили причудливой трелью.

— Это — свой.

И вправду, очень скоро им навстречу вышел шуриа. Низкий и щуплый, но жилистый мужчина в старой, многократно штопанной куртке синтафского стрелка. Разумеется, был он при ружье и пистолете и шел прямиком из форта Шила. С Джэйффом они обнялись как старые приятели, и рилиндар тут же рассказал о лагерях чори и их ближайших планах.

— Нужно оповестить всех наших, — озабоченно заявил знакомец Элира.

— И как можно быстрее, чтобы женщины и дети смогли уйти либо в горы, либо в форт.

— То-то эрн Тэлдрин будет рад.

— А что ему остается делать? — хмыкнул Джэйфф. — Пусть попробует не пустить.

Он без колебаний отдал обладателю синтафской куртки половину своих оружейных трофеев, включая боеприпас и порох.

— Раздашь женщинам. Пригодится.

— Я останусь в горах.

— Значит, встретимся после осады, — легкомысленно рассмеялся рилиндар.

Судя по всему, форт Шила обещал стать очень опасным местом уже в ближайшие дни. Но ролфийский форт — это первый шаг в сторону Ролэнси. Поэтому им придется рискнуть.

А Джона даже не знала, хочет ли она очутиться там, куда они идут. Вот если бы так дальше идти и идти без конца по едва приметной тропинке, то взбегающей вверх, то несущейся вниз. По колено в цветущих травах…

«Шанта, Шанта, ты заманиваешь меня в свои сети? Ты хочешь, чтобы я навек потеряла покой и однажды вернулась сюда навсегда?»

«А ты и вернешься, только не навсегда», — вздохнул над ухом теплый ветер.

Жаркое марево трепетало над пологими лесистыми склонами гор острова Шанта, под ногами хрустели осыпающиеся камушки тропы, и всюду, насколько хватало глаз, землю устилал сплошной ковер молодой зелени. Юные стрелки пышных папоротников, сладко пахнущие цветы волчьей ягоды на еще голых ветках, клейкие листочки берез и пушистые иголочки можжевельника. И необъятные черничники.

И столбики мошкары над двумя запаленными, словно уставшие кобылицы, женщинами. Рилиндара насекомые отчего-то игнорировали. Возможно, просто находили невкусным?

Грэйн отерла горячий лоб предплечьем и недовольно повела носом, раздраженная собственным запахом. Горные речки шустры и холодны, и купание в них сродни подвигу, однако эрне Кэдвен к подвигам не привыкать. Это по лесам Синтафа можно было бегать, не слишком заботясь о том, какие ароматы источает твое тело, но здесь, в предгорьях Шанты, вопрос личной гигиены ролфийку отчего-то стал занимать гораздо больше. Постоянная ходьба, а потом еще и бой… хм… скорее, резня, а потом — как-то вскользь прошедший, практически не замеченный ею обвал… День жаркий, мушкет тяжелый. Пора купаться!

Безрукавку и верхнюю рубаху Грэйн сняла еще поутру, прекрасно понимая, что замерзнуть не придется, но даже в тонкой исподней рубашке — единственной, не считая бриджей и сапог, детали ролфийской формы, уцелевшей после всех приключений, — она обливалась потом. Счастье, что хотя бы сапоги и не думали пока разваливаться. Пошив их обошелся прапорщику эрн-Кэдвен в двухмесячное жалованье, но она ничуть не жалела. Сапоги того стоили, пережив и синтафские бега, и кораблекрушение, и близкое знакомство с горными тропками острова Тэлэйт, или, если угодно, Шанты.

Разумеется, учитывая физически не способную поддерживать походный темп Джойн, шли они совсем не быстро. Но это-то как раз и было не слишком хорошо. Грэйн с гораздо большей легкостью прибавила бы шагу, да еще и разбавила его перебежками на участках спуска, размеренное же передвижение с постоянной скоростью выматывало ее сильнее. Не настолько, чтоб запросить привала, конечно. С другой стороны, путь обходился без разговоров.

Но все-таки, когда, поднявшись на гребень… не гора это уже была, а пожалуй, холм! — на гребень холма, ролфи разглядела внизу синий высверк шумной быстрой речки, ноги возжелали бега просто нестерпимо. Бега вниз по склону, а потом — брода, и лучше по пояс! А затем — хоть сутки еще идти без остановок, лишь бы умыться и окунуться немедленно, сейчас!..