Принцесса пепла - Лора Себастьян
Артемизия глядит на меня сердито, и я ловлю се-бя на том, что таращусь на нее. Девушка откидывает волосы на спину, и бело-голубые пряди разом стано-вятся темно-каштановыми, как у меня. Хочется спро-сить, специально ли она меня копирует, но Артеми-зия и так уже раздражена, не хочется злить ее еще больше.
— Извини, — говорю я. — Твои волосы... я про-сто удивилась.
— Как-нибудь переживешь, — решительно отреза-ет Артемизия. Интересно, она до сих пор сердится, или у нее просто такой мерзкий характер?
— Они очень красивые, — говорю я, надеясь, что Артемизия улыбнется, но она только пожимает пле-чами.
— Это обуза. Когда я только сбежала с рудника, все искали девушку с голубыми волосами, а я могла по-менять их цвет всего на пару минут — без водного камня на большее не хватало сил. У тебя есть миска, куда можно положить обрывки?
Я киваю на свой туалетный столик — на нем сто-ит пустая миска, в которой Хоа смешивает кометику.
Артемизия подает мне посудину, и я ссыпаю туда ку-сочки пергамента. Защитница накрывает миску ладо-нью и зажмуривается, водные камни в ее волосах мер-цают, и в воздухе вокруг нас гудит энергия. Гул пре-кращается так же быстро, как и начался, Артемизия открывает глаза, и они на миг вспыхивают синим, а потом вновь становятся темно-карими.
Обрывки пергамента исчезли, превратившись в гу-стую жидкость того же цвета, что и пергамент.
— Ты превратила их в воду? — спрашиваю я.
— Не совсем. — Артемизия поджимает губы. — Я ускорила процесс разложения, в конце концов, пергамент бы всё равно сгнил. Теперь нужно про-сто избавиться от того, что осталось, а это будет на-много проще. Рекомендую вылить это в твой ноч-ной горшок.
Она передает мне миску, и когда наши пальцы на мгновение соприкасаются, я чувствую, что кожа у нее холодная и гладкая.
— Спасибо, — благодарю я.
— Теперь нужно подумать, что ответить прин-цу, — заявляет Артемизия, сцепляя пальцы в за-мок. — Блейз, Цапля, уверена, вам будет скучно, так что прогуляйтесь пока по дворцу, может, узнаете что-то новое.
— Артемизия... — начинает было Блейз.
— Ой, не волнуйся, я отлично справлюсь, — про-износит девушка, так мило улыбаясь, что сразу вид-но — улыбка неискренняя.
Ребята тоже это понимают, потому что Цапля громко фыркает, а Блейз вздыхает. Раздается звяканье подкованных сапог по каменному полу, потом звук открывающихся и вновь закрывающихся дверей. Как только парни уходят, улыбка Артемизии становится кровожадной. Я сажусь за письменный стол, достаю
лист пергамента и перо, но маячащая у меня за пле-чом Артемизия ужасно раздражает.
Она хочет заставить меня нервничать, хочет на-помнить, что она нужна мне больше, чем я ей, но я не доставлю ей такой радости. Надоело позволять себя запугивать.
— Я не смогу писать, если ты будешь и дальше ды-шать мне в затылок, — рявкаю я.
— Разве ты не хочешь, чтобы кто-то насладился твоей великолепной игрой? — фальшиво «удивляет-ся» нахальная девица.
— Если мы хотим, чтобы принц мне поверил, я са-ма должна верить в то, что пишу, — говорю я. — Но на самом деле я знаю, что настоящее, а что — нет.
— Неужели? — Артемизия склоняет голову на-бок. — Ты поэтому ставишь кейловаксианских убийц выше собственного народа?
Выходит, она решила продолжить наш недавний спор, просто дождалась подходящего момента, когда я осталась одна, без защиты. Вот только я могу за се-бя постоять и без помощи Блейза.
— Я не собираюсь рисковать нашими жизнями и плохо отыгрывать свою роль, только потому, что тебе вздумалось проверить, на чьей я стороне.
Артемизия безрадостно смеется.
— Ты считаешь, будто это просто проверка? Ты не за-была, что Тейн сделал с нашим народом, с твоей матерью?
Слова больно меня ранят, но я не покажу ей свою слабость.
— Я говорила не о Тейне. Ты хочешь проверить, кто для меня важнее: Крессентия или вы.
Она пожимает плечами.
— Ой, да я с самого начала знала, что на тебя нель-зя полагаться. Это Блейз надумал прикончить твою дорогую «подругу».
Меня словно ударили под дых, но я стараюсь это-го не показать.
— Мне нечего доказывать, ни им, ни тебе, — го-ворю я, вздергивая подбородок. — И я не собираюсь разрушить всё, над чем мы работаем, ухватившись за выдуманный на скорую руку план. Когда настанет подходящий момент, тогда я и нанесу удар.
Губы Артемизии кривятся в глумливой усмешке.
— Конечно, ваше величество.
Я отворачиваюсь от нее и, стараясь не думать о том, что Артемизия читает письмо поверх моего плеча, принимаюсь писать.
Дорогой Сёрен,
С трудом верится, что твои мысли заняты мной одной, но, поскольку сама я только о тебе и думаю, могу только догадываться, как трудно тебе управ-лять кораблем в таком состоянии. Я тебе завидую, ведь у тебя есть Эрик, ты можешь с ним поговорить, а вот мне некому довериться. Крессентия ни за что не поняла бы меня и не простила, и я даже не могу ее за это винить. Сама не понимаю, как так вышло, но мое сердце принадлежит тебе... и не важно, насколь-ко это неподобающе и опасно.
Артемизия фыркает у меня над ухом, и у меня крас-неют щеки. Конечно, я несколько перегибаю палку, но разве не таким полагается быть любовному пись-му? Не обращая внимания на Защитницу, я продол-жаю выводить строчку за строчкой.
Ты ввергаешь меня в тревожное недоумение: что именно тебе снилось? С нетерпением жду твоего воз-вращения, дабы мы смогли претворить твои сон в ре-альность.
Артемизия фыркает язвительнее прежнего, но на этот раз с оттенком одобрения, из чего я заключаю, что всё делаю правильно, хоть и чувствую себя до крайности глупо. Прежде чем продолжить, я неко-торое время раздумываю, что именно хочу сказать Сёрену, памятуя о том, что Артемизия критически оценивает каждое слово. В конце концов я решаю на-писать ему правду. В глубине души я боюсь, что пись-мо может попасть не в те руки, но Сёрен и сам не побоялся написать в своем послании достаточно кра-мольные вещи, поэтому я тоже проявлю храбрость.
Что же до того, чего я хочу от тебя,
