Маша Могильнер - Форменное безобразие

— Ты куда пошла? — донеслось до меня. — Нам нужно вернуться в офис, вернуть снаряжение, доложить о проделанной работе.

— Да идите вы с этой работой, — я пыталась остановить кровь из рассеченной губы.

— Умница девочка, ты все поняла. Уходишь, да? Иди, Иди. Давай, давай. Вперед. Иди домой. Только не забудь ледик приложить, а то губку-то разнесет.

— Откуда в одном человеке столько злости? — подумала я, и поняла чего именно Гарик добивался. Этот подонок хотел, чтобы я оставила работу. И первый раз в жизни, я решила сделать что-то кому-то назло. Я всегда понимала, как это глупо. Но сейчас я решила, что пока меня не выгонят, сама я не уйду. Не могла же я отказать себе в сомнительном удовольствии попортить Гарику жизнь. Правда, пока, у него это получалось лучше. Портить жизнь мне, я имею в виду.

— Не, а оис, — речь была неразборчивой. Говорить было больно.

— Что?

— В офис я, ты еще и глуховат?.- с взаимной вежливостью на сегодня было покончено. Окончательно.

— Так, куда ты идешь? Быстро в машину.

— Я на метро лучше, мне так больше нравится. У меня даже проездной есть, — сарказм из меня бил ключом.

— Так, быстро в машину, — Гарик вылез из кабины, придерживая одной рукой дверцу, другой- вынимая пачку сигарет

— Какой у тебя недоброжелательный тон, Гарик, — я медленно подходила к нему, — очень недоброжелательный. А я с такими дядями, в машинах не езжу.

Мы оказались лицом к лицу.

— Я сказал. Быстро. Садись. В машину, — он говорил очень тихо, но казалось, что каждое слова выходило из-под хлыста.

Окровавленной рукой я залезла к нему в сигаретную пачку, вытащила сигарету, и прикурила от зажигалки, которая лежала в той же пачке. Глубоко затянулась.

— Игорь, а колесо от троллейбуса тебе не надо?

Вы не поверите, но он не нашел, что ответить. Поэтому, повернувшись, я заковыляла к метро, думая, что если в первый день работы я дважды употребила не свойственную для себя лексику, то, скорее всего к концу недели, я буду материться как сапожник.

По пути я вспомнила, что у меня в рюкзаке была аптечка. В ней было даже зеркальце, так что я постаралась привести себя в порядок, и пошла к метро.

Видимо, мой вид был настолько странным, что даже обычно ко всему равнодушные пассажиры московского метрополитена смотрели на меня исподволь, прикидывая, насколько я опасна.

Я же, не обращая внимания на косые взгляды, рассуждала, как буду жить дальше.

По-видимому, ближайшую неделю хреново. Если конечно выживу. И если этот хорек Игорек будет и дальше распускать руки, то мне придется очень долго работать не только на лекарства, но и на пластическую хирургию

Вообще-то, я отвыкла от подобных ударов. Ну, конечно когда я ходила на тренировки, были спарринги. Стиль, которым я занималась, предполагал полный контакт без всякой защиты. И в спаррингах я часто стояла с парнями, причем с ними стоять мне нравилось гораздо больше Они все-таки щадили меня, в отличие от девчонок, которым перевести учебный спарринг в полноконтактный бой было раз плюнуть, и рубились они ой-ой. Их кровь не останавливала. Почему-то ударить девочку для меня, было гораздо сложнее, чем вмазать парню. Они все-таки побольше. Да и ответ, обычно, был менее болезненный.

Но то были тренировки, ну, пусть даже соревнования.

Но чтобы так, просто, ни с того не с сего взять и влепить?! Такого со мной еще не было. Интересная, как я посмотрю, у меня работа. А как все хорошо начиналось.

После того как я закончила учебу в университете, мне повезло, и я выиграла грант, позволивший мне, последующие два года провести, путешествуя по Америке и Европе, посещая лучшие библиотеки. Потом я поняла, что соскучилась и вернулась домой. Но жизнь на чужбине, окончательно отвратила меня от города, в котором я выросла и училась, поэтому, скрепив сердце, я перебралась в Москву, которую честно сказать никогда не любила за ее многолюдность и еще несколько десятков качеств, не вписывавшихся в мою идеальную картину мира. Почти перед отъездом, меня нашел мой преподаватель по религиоведению, с которым у меня всегда были отличные отношения. Он спросил, есть ли у меня работа, и предложил обратиться к его товарищу, который просил рекомендовать ему таких студентов как я.

— Каких таких? — я попыталась уточнить, но Алексей Петрович отмолчался сказав лишь, что на его памяти я первая, кто подходит под необходимые требования..

Так я оказалась сначала в кабинете Льва Борисовича, потом с Гариком в одной машине, а потом в вагоне метро с расквашенной мордой.

До офиса я добралась относительно быстро. Располагался он, в самом центре на тихих улочках возле Пушкинского музея, и в первый раз мне пришлось достаточно долго попотеть, прежде чем я сообразила, куда именно нужно сворачивать.

Дворик был пуст, и я со страхом подумала о том, как же мне добраться до комнаты со шкафчиками, в которой лежали мои вещи. Поистине, человек не знает, на что способен, так как я нашла и эту комнату. Было не так уж поздно. На собеседование я пришла к четырем, вся наша эпопея заняла еще часа три, так что на улице было еще светло, и внутри здания, казалось, кипела жизнь. Шумели телефоны, где-то работала копировальная машина, но вокруг никого не было.

Вот он шкафчик СЛ 13. Открыв его, я взяла свой, такой родной рюкзак и положила служебный рюкзак обратно в шкаф. И тут я вспомнила, что внутри него лежит кипа писем, которые я обещала передать вышестоящему начальству. А обманывать людей не хорошо. Тут, мысль о том, что придется идти в кабинет к Льву Борисовичу, где скорее всего сидит Гарик с недовольной мордой, вызвала во мне такой приступ ярости, что я начала отчаянно колотить дверцей шкафчика.

Не знаю, сколько бы это продолжалось, но сзади раздалось осторожное покашливание и кто-то спросил

— Что-то случилось?

Обернувшись, я обнаружила Льва Борисовича, с удивлением смотрящего на меня.

— Что случилось, Маша? — он повторил свой вопрос.

— Да вот, Лев Борисович, — замялась я, — замок заело, никак не могла закрыть. Решила по старинке, с помощью пинка. Но и это не помогло.

— Это очень просто, Машенька, — улыбнулся мой шеф, — ты закрываешь дверцу и нажимаешь чуть сильнее обычного. Вот так, — показал он. Естественно замок щелкнул, дверца заперлась, и все остались довольны.

— Спасибо вам, кстати, вот, — я протянула ему пачку жалоб квартиросъемщиков, — знаю, что бред и не по адресу, но я же обещала.

— Спасибо, — он аккуратно взял листы бумаги и сложил их себе в портфель. — А что это у тебя с лицом? — он заметил мой не совсем "здоровый вид".-Какие-то проблемы?

— Да нет, — я попыталась улыбнуться, хотя рассеченная губа не дала это сделать, — это я как обычно, по неосторожности, споткнулась и упала. Спешила очень.