Эхо мёртвого серебра-2 - Александр Георгиевич Шавкунов
— Думаю её это уже не беспокоит. — Пробормотал я, со странной горечью вспоминая последние минуты жизни Ветроногой.
Странное дело: я желал её смерти, но, зная, что она меня любила... Нет, не хочу об этом думать, а то ещё сомневаться начну. По взмаху руки слуги передвинули стол с картой и поставили, между нами. Я с кровожадным трепетом оглядел многочисленные флажки в долинах, вдоль рек и предгорьях. Города Империи, ставшие полисами и королевствами. Обширные и некогда богатые земли только и ждут, чтоб упасть мне в руки.
— В каких городах у тебя есть люди?
— Да почти во всех, — ответил Скван и облизнул блестящие от мясного сока пальцы. — Моё влияние сильно в долинах и предгорьях, там, где земля на имени плодородна, ведь без благословения они умрут от голода. Ты бы видел, как послы лебезят и задабривают каждый год. Считай, они уже у нас в руках!
«У меня. Нет никаких „нас“, власть не терпит разделения, она может быть только абсолютной.»
Вслух, конечно же, ничего не сказал, только кивнул. Да, это сильно облегчит дело, беда в том, что эти земли по большей части стратегически бесполезны. Всего два королевства с удобным расположением торговых путей. По чьим дорогам я могу быстро перебросить большое войско. Вот тут хороший замок, а здесь железные шахты. Но и только. Кузни, основные артерии и мастерские ниже по течению рек.
Пальцы мелко затряслись от желания ухватить эти земли. Вместе с людьми, получить их оружие и жизни в собственное управление. Но местные правители слишком независимы и сильны, чтобы испугаться одного моего имени. А моих войск не хватит добраться до них... по пути растеряю половину. Тогда в начале лета или весной, когда придут легионы Геора, они попросту сметут меня, как пыль со стола.
Я посмотрел на Сквандьяра и губы сами собой разошлись в волчьей улыбке.
— Священник, а ты знаешь, какое самое сокрушительное оружие в мире?
— Правда? — С неприкрытой иронией переспросил толстяк и вскинул бровь.
— Нет, правда, смешанная с оголтелым враньём. Чем более дикая ложь, тем сильнее урон. Так что мы расскажем людям... правду.
Конечно, я не могу честно рассказать своим людям причины свержения отца и деда. Жажда власти плохое оправдание в глазах плебса. Но, это всё можно приукрасить. Выставить себя героем, как я изначально и планировал. Ведь никто добровольно не будет служить Злу, все вынуждены рядиться в маски добра. Моя же маска обязана быть самой «белой» и прятать волчий оскал.
— Заинтриговал! — Сквандьяр приподнялся на локте, и внушительный живот, колыхаясь, перетёк на подушки дивана, подмял под себя и свесился через края, почти доставая пола. — Что же мы распространим?
— Ну, для начала, что это победил Империю, и что Геор хотел вырезать всех, убить всё воинство Света об мои войска, а потом занять место лича. Я же расстроил его планы, утопив в крови, а теперь, когда он вновь набрал силы, я вернулся остановить его раз и навсегда. Мол, я таким образом спасал всех людей от беспощадной тирании, выступив против отца и деда с одной стороны и против Геора с другой. А ты! — Я ткнул пальцем в Сквандьяра. — Выступишь гарантом моих слов!
Глава 4
Ложь в тысячи раз опаснее, если в ней таится частица правды. А самое замечательное, что достаточно удачно забросить, и людская молва понесёт быстрее любой стрелы. По пути дополняя и видоизменяя. Не удивлюсь, если к моменту, когда слух достигнет Святых Земель и Старых Королевств, меня будут описывать как святого подвижника. Если повезёт, то это внесёт разлад в сбор войска Геором.
Я откинулся на троне, закинул ногу на ногу и, подперев голову кулаком, наблюдаю за прибывшими послами. Как же это омерзительно смешно! В их королевствах в лучшем случае пара городов и десяток деревень, дворцы не больше курятников! А вот те на, короли и королевские посланники. Видит Тьма, за столетие мир окончательно сошёл с ума.
Тем не менее, пока что я вынужден мириться с их существованием, а заодно и с некоторой заносчивостью. Чтобы вытерпеть и не сойти с ума, представляю, как развешиваю их всех вдоль тракта на столбах.
К счастью, послы не задерживаются: сбивчиво, бледнея от ужаса, заверяют в дружбе и готовности сотрудничать, кланяются и удаляются. Все кроме одного. Рослый мужчина с роскошными усами, вошёл в зал без поклона. Латы позвякивают на каждом шагу. Левая рука свободна вытянута вдоль тела, а правая вцепилась в широкий пояс из пластин внахлёст. Посол подошёл к трону так близко, что стоя́щий за спинкой Элиас опустил ладонь на рукоять меча.
— Мой господин Жан Великий из рода Сюар просил передать это вам, наз Элдриан.
Я с любопытством оглядел посла. Перешагнувший четвёртый десяток, крепкий, как вековой дуб, с усами, отливающими благородной сединой. В нём ощущалось столько рыцарского благородства древней крови, что возникало почти непреодолимое желание раздавить его. Поддавшись порыву, я наклонился к нему, продолжая держаться за подлокотник одной рукой..
— Интересно, что же это? — Я покрутил кистью перед собой.
Посол улыбнулся, с шумным клокотанием втянул воздух носом, запрокидывая голову. Дёрнулся и харкнул мне под ноги. Комок слюны и зелёной слизи разбился о гранитные плиты, расплескался и частично попал носки моих сапог.
— Благородный Жан никогда не склонится и не признает власти отребья вроде вас. Даже будь вы настоящим Элдрианом, что, несомненно, не так, вы лишь жалкая тля и мусор, пятнающий взор благородных господ! Грязное отродье лжи, твою голову скоро бросят в ров, а тело отдадут свиньям. Так как оно не заслуживает человеческого погребения.
Позади трона заскрипел зубами Элиас. Шут, сидящий в углу зала, втянул голову в плечи и натянул колпак, пряча лицо. Народ, собравшийся в зале, ахнул и застыл, глядя на меня с ожиданием. Подобная дерзость обязана быть наказана. Лицо моё обратилось в маску из металла. Горячая кровь бьёт в голову, а внутренний голос орёт в ярости:
«Разруби его! Залей его кровью весь зал, а всю делегацию повесь на собственных кишках!»
Нет. Кара должна быть жестокой и лишённой даже тени милосердия. Я медленно поднялся с трона и с неудовольствием отметил, что наглец не уступает мне в росте. Жестом остановил
