Ормхеймский Бастард (СИ) - Ольга Ружникова
Слишком светло. Нужно продержаться до темноты, но аббатство столько не устоит. Не рухнет, так сдастся. Арсенииты — не воины. А уж арсениитки…
Слишком много солдат. И у них — королевский приказ.
А в отцовском доме они уже побывали. Сами хвалятся — слышно в приоткрытое окно.
Если Анжелика не сохранит свободу — родных уже не спасти.
А Иза и ее возлюбленный всё еще заперты в своем подземелье. До самой ночи. Мэндский мерзавец знал, что делает.
Когда-то Анжелика жила в родном доме и любила кузена Алессандро. Он представлялся ей не только лучшим другом, но и прекрасным принцем из сказки об Алых Крыльях.
Юная Анж много ночей подряд чертила эти крылья по книге художника, погибшего лет за триста до ее рождения. И совсем забыла, что Крылья по легенде должен изготовить влюбленный принц. Это его роль — прилететь на них за своей принцессой. Еще там была добрая фея, но с ними в жизни как-то не получается.
Вместо нее у Анж древний художник — гений или безумец. Тот, кто ушел в Светлый Ирий давным-давно. А может, даже улетел. Легенда загадочно умалчивает.
— Мать-настоятельница! Откройте! Слышите?
Мать. Мать никогда не бросит детей. Но их могут и пощадить. А вот ее — уже нет.
И монастырь никогда не был ее личным выбором.
Вот и потайная дверь. Через старый шкаф. Обнаружена давным-давно.
Потому Анжелика и выбрала эту келью. Были ведь и удобнее. Но бывшая пленница так любила порой выбрести ночью на крышу.
Темная лестница на пыльный чердак, еще более узкая — на широкую крышу. Под клонящееся к закату солнце. Слишком медленно.
Всё, дальше бежать некуда.
Прощайте, любимые книги и чертежи. И как же далеко еще спасительные сумерки! И свободная Иза.
Зато рукотворные крылья — вот они. Не алые, а черные. Цветов многоликой Мэндской ночи. Других здесь просто не найти. Не родной дом.
В монастыре ведь не любовь, а вечный траур.
Но здесь тоже можно не спать ночами. И мать-настоятельница живет в келье одна. Хоть какая-то привилегия. Из тех, что и впрямь необходимы.
Как легко продеть руки в раму. Под свист вольного ветра. Под собственное бешено колотящееся сердце.
Решилась бы она вот так рискнуть жизнью — если бы не крайняя необходимость?
Иза вот так же в пятнадцать лет шагнула во тьму. Неужели Анжелика теперь струсит в двадцать три?
Сестра была права — когда твердила, что может не успеть спасти ее. Значит — теперь спасайся сама.
Смерть или свобода. Чтобы помочь хоть кому-то — нужно выжить самой. А для этого — рискнуть. Всем. Теряешь-то тоже — всё.
И еще легче оказалось шагнуть в пропасть. В ледяные объятия ветра… Взлететь. Не вверх, так вниз.
Внизу — каменные плиты. Упадешь — разобьешься насмерть. Тоже свобода. Не хуже участи, уготованной убийцей невезучего Алессандро. В грядущую ночь Великой Мерзости, чтоб ей!
Ветер качнул Анж, весело надул черные тряпки…
И понес ее прочь. Медленно набирая высоту. Оставляя башенки монастыря внизу. И любимую привычную крышу. Самую любимую — в нелюбимом месте.
Анж и впрямь летит! Потому что на раме не «тряпки», а и впрямь — крылья. Художник не солгал и не ошибся!
И пронзительно заныли мышцы рук. Тренировала их, тренировала, но для такого — недостаточно.
Беглянка летит. Ввысь и прочь. Под яростные крики солдатни. Под вопли: «Ведьма!»
Конечно, ведьма. Не монахиня же, в самом деле. Они не летают. И уж тем более — не мастерят сами крылья.
Повезло, что ветер обвил юбки вокруг ног. Мог ведь и задрать. На радость солдатне внизу.
Под их бессильные вопли.
И под одиночные — уже не бессильные! — выстрелы. Быстро же они опомнились.
Потому что летит беглянка слишком медленно. Ветер никуда не торопится. По примеру солнца. Им обоим — незачем.
А вот пули точно поспешат. И догонят.
Боль обожгла спину, левое ребро, правый бок… Мир закружился ледяным вихрем, осталось только упасть… но ветер не подвел. Хоть в этом. Ему ведь всё равно, кого нести — живую или мертвую.
Ведь сама же решила: смерть или свобода. Главное — не змее на корм, правильно? Не конечная гибель души и торжество проклятого дяди?
Только бы выдержала рама. К счастью, стреляли в беглянку, а не в крылья. Предпочитали убить, чем упустить.
А теперь Анжелика уже недосягаема.
Позади остается город в темно-багряной дымке. Самый подходящий цвет — для того, что в нем творится. Спасительная ночь никак не падает на город, зато воцарилась перед глазами.
И теперь крылья Анж и впрямь — Алые.
Глава 5
Глава пятая.
Мэнд, Тайран.
1
В Аравинте горели летние костры. А в черном саду Мэнда мечутся черные тени.
Арабелла помнила ту крышку погреба над головой. И орду врагов — еще выше. Только тепло рук Грегори и Вита тогда спасало от безумия. Только их намертво сцепленные ладони. И теплое дыхание во тьме,
А теперь рядом — один Вит. А в саду темные тени ждут гостей. Но не хозяев. Тех здесь уже нет. Здесь теперь не осталось живых.
Арабелла опоздала всего на несколько часов. Приди посланцы короля сейчас — ледяные стражи спасли бы людей. Но при свете дня они — почти бессильны.
Зато сейчас — полны сил. Когда уже не нужно никого спасать. Зато вполне можно уничтожить.
Например, встретить здесь. И предупредить.
А затем — окружить кольцом.
Не было смысла сюда лезть. И как же невозможно сейчас просто уйти.
Ни потому, что это трусость, ни потому, что не отпустят. Что бы ни приказала мэндская соперница Анжелика — послушают Дети Ночи ее, а не то ли гостей, то ли пленников. А сейчас они выкуривают Змей. Спасение опоздало, но не месть.
А незваные гости побудут зрителями. Слушателями.
Шорох позади едва не вырвал крик. Вит крепче сжал ее руку. А Белла-то еще считала себя смелой!
Но Ледяные передвигаются бесшумно. Скользят.
Кроме них, здесь двое живых и четыре клинка. Конечно, идти в последний бой Арабелла предпочла бы с Грегори. Но раз его сейчас здесь нет — может, хоть выживет?
Нет. Трое живых.
Двое — спина к спине. Белла и Вит. Кого бы не подпустили к ним Дети Ночи — мало ему не покажется и от горячих.
Бояться здесь нужно не смерти, а королевского плена. А уж от него-то с наступлением сумерек новые союзники спасут. Пока не сожрали сами.
Впереди — Змеи и
