Ты больше не мой истинный, дракон! (СИ) - Светлана Ворон
Неподалеку со смехом гонялись друг за другом другие ее дети — семилетняя Миланис и пятилетний Редлан. Оба огненно-рыженькие — в отца, волосы которого были темно-каштановыми с красноватым отливом.
Дочка нет-нет да и превращалась в маленькую золотую драконицу, ускользая от брата в последний момент, ведь он еще не дорос до полетов. Цвет ее чешуи горько напоминал мне о моей утерянной сути — когда-то я была точно такой же.
— И давно люди изобрели оружие, способное убивать драконов? — расспрашивала Сафир как-то напряженно.
— Очень давно.
Я уже и не помнила времен, когда драконы властвовали над человечеством безраздельно и были самыми опасными хищниками в Илькендаре.
Последние остатки сверхъестественных существ либо жили среди людей, скрывая свою суть, либо прятались на островах и за магическими барьерами.
Материку в этом смысле больше повезло. Здесь все еще действовали старые законы. И, хотя могущественное оружие тоже появилось у людей, драконы все еще оставались уважаемыми лордами, как и другие расы.
— Люди правда истребили всех драконов?
— Ну, не только люди, — устыдилась я и опустила глаза. — Муж мой не меньше постарался.
Невольно накрыла свою руку, рану на которой скрывала повязка, наложенная недавно лекаркой. Рану, которую нанес мне Ильдерел.
Ожоги зажили — моя кожа все же была устойчивей к огню, чем у людей. А рана от когтя плохо заживала, постоянно напоминая мне, что я больше не драконица, а почти человек.
Если Ильдерела казнят, наша некрепкая связь исчезнет, и я окончательно стану смертной. Должно быть, начну стариться и лет через тридцать умру морщинистой старухой. Может быть, проживу чуть подольше благодаря тому, что раньше была драконицей…
Запах лечебной мази бил в нос и мешал наслаждаться слоеными яблочными крендельками, которыми мы полдничали с Сафир, и можжевеловым чаем, который был мне в новинку — на наших жарких островах таких древ не произрастало.
— Значит, слухи о нем правдивы? — печально спросила Сафир, и я прикусила язык.
Говорила же себе: ни в чем не признаваться, даже случайно. Я не стану свидетельствовать против мужа в суде! Я, в конце концов, своими глазами ни разу не видела, чтобы он кого-то убил.
— Но зачем? Для чего одному дракону убивать сотни других?
Мы одни, свидетелей нашего разговора нет. Дети — не в счет, а слуги ушли с поручениями. У меня наболело, хотелось хоть с кем-то поделиться.
— У него очень большой магический резерв, — пожала я плечами, макая кончик кренделька в нежные подслащенные сливки. — Он мог бы вместить в себя столько магии, сколько другим драконам и не снилось. И он черпал ее отовсюду, чтобы заполнить пустоты: из ветра и солнца, из своих и чужих эмоций. А мог забирать у других. Когда он побеждал драконов, то присваивал их магическое ядро себе. И становился могущественнее с каждой победой. Поэтому он такой крупный и сильный. Если б он не был истощен многолетним сном на дне моря, а затем еще и темницей, ни оковы, ни ваши воины его бы не остановили.
— Как же ты сразу не поняла, каков он? Еще до замужества.
— Он был другим, — улыбнулась я грустно. — Когда-то его сердце было полно любви ко мне. Питая ею наш остров — само его основание — Ильд наполнял любовью и наш магический источник. Кристаллы, из которых делаются артефакты-хранилища магии, — показала на колечко Сафир, где в камне переливалась огненная магия ее дракона, — производим мы.
— Вот как? — она с интересом взглянула на свое обручальное кольцо и улыбнулась мне. — Офигеть. Прикольно.
Слова-то какие причудливые, заморские. Необыкновенная девушка, такая простая и незамысловатая, и не подумаешь же, что герцогиня. Общительная и добрая.
Две недели прошло с тех пор, как меня приняла семья Блэдморов в своем чудесном поместье.
Вначале я сторонилась всех, никому не верила. Но герцог Блэдмор подпустил меня к своей беременной жене, и постепенно я расслабилась, поняв, что во мне не видят угрозу и ничем не угрожают в ответ.
Лекари оказали мне помощь, Сафир пожертвовала свои платья, чтобы я выглядела, как положено леди.
Мне выделили уютную гостевую комнату, обставленную в нежно-голубых тонах. С личной ванной из белого мрамора и видом на заснеженные пики гор, куда мы с Ильдом так и не долетели.
В любой момент должен был состояться суд, и я ждала этого дня с содроганием, совсем не горя желанием в нем участвовать. Вот только меня никто не спрашивал.
— Ну, так что стряслось с твоим мужем? Почему он стал таким, как сейчас? — спросила Сафир, подбирая с блестящего пола несколько желтых листьев, которые принес легкий ветерок через открытый балкон.
— Я не знаю, — опустила я глаза на запястье и невольно погладила метку кончиками пальцев. Она опять не сияла, выглядела как давно заживший ожог. — Просто в какой-то момент он вернулся домой сам не свой. Стал одержим властью и завоеваниями. Мы с ребенком стали его раздражать. Словно он стал нам чужой, я совсем его не узнавала…
Сафир выглядела так, будто ее поразила какая-то мысль. Но она не спешила ею со мной делиться.
— И давно ваши метки стали такими? — наклонилась она вперед и взяла меня за руку, внимательно разглядывая рисунок.
Глава 10. Надежда
Сафир выглядела так, будто ее поразила какая-то мысль. Но она не спешила ею со мной делиться.
— И давно ваши метки стали такими? — наклонилась она вперед и взяла меня за руку, внимательно разглядывая рисунок.
— Изменилась только моя. У Ильдерела ее уже вовсе нет.
Моя собеседница отчетливо побледнела, и я испуганно не нее уставилась: она точно что-то об этом знала!
— И ты не стареешь, словно ваша истинная связь жива, хотя ее почти нет? — уточнила она.
— Именно так, — мой голос охрип от волнения. — Ты такое уже встречала?!
— Подожди! — приказала она мне и вытянула шею, выглядывая в двери гостиной мужа. — Дорогой, ты можешь к нам подойти?
Я напряженно следила за влюбленной парой: Раштон появился горделиво, подошел к жене. Наклонился и оставил на губах Сафир неприлично долгий поцелуй, не стесняясь моего присутствия.
Одет он был в простой повседневный камзол — золотой с белым. Никакого оружия: непривычно по сравнению с нашей первой встречей. В прическе такая же небрежность, как у Сафир — волосы лишь от висков стянуты золотым зажимом на макушке, остальная красно-каштановая грива свободно струится по широким плечам.
— Расскажи, — трогательно улыбнулась мужу Сафир, позволяя погладить животик, — когда я… м-м, возвращалась к себе, моя метка
