Ты больше не мой истинный, дракон! (СИ) - Светлана Ворон

Светлана Ворон

Ты больше не мой истинный, дракон!

Глава 1. Ты меня выпустишь

— Попалась! — пальцы дракона сомкнулись вокруг моего беззащитного горла и сжали его до боли.

Мысли спутались, я не могла дышать! Крик застрял внутри.

Острые когти вонзились в кожу, лишая шанса вырваться, когда Ильдерел подтащил меня к прутьям своей клетки, нависая сверху и кривя рот в ядовитом оскале.

— Наконецссс-то!

Высокий как скала, широкоплечий, мой бывший муж все еще оставался могучим воином, несмотря на длительное заточение. Пленник, к которому я неосторожно приблизилась, поверив в его исправление.

— Не надо… — сдавленно просипела я, отчаянно хватаясь за безжалостные пальцы и в ужасе глядя в красные глаза, наполнившиеся безумием и ненавистью.

Цепи натянулись и гремели. Магические браслеты не позволяли превратиться в дракона, но не могли сдержать скрытую внутри мощь. Стены потрескались. Запахло рушащейся каменной пылью и пеплом.

Я даже не знала, что в нем сохранилось столько внутренней силы! Мы думали, он ослаб.

И я барахталась словно беспомощная пташка в его руках, паника поглотила разум. Легкие болели, воздуха не хватало. А если Ильдерел сожмет пальцы еще чуть-чуть, то попросту переломит мне шею.

— Не надо что? — черный зрачок встал вертикально в пылающей радужке, рот презрительно скривился.

— Не убивай меня… прошу…

Вплотную наклонившись к моему лицу, Ильдерел усмехнулся прямо в мои губы, обдавая горячим дыханием и напоминая о давно ушедших временах, которые я глупо отказывалась забывать. О временах, когда мы любили и оберегали друг друга, были супругами.

Такой красивый мужчина, некогда возлюбленный. Родной запах сандала и черного перца даже и сейчас заставлял мое естество трепетать. От близости бывшего мужа и его прикосновения, даже грубого, по позвоночнику струились мурашки.

Но его сердце очерствело, и сам он давно превратился в чудовище, жаждущего лишь убивать. Ради могущества он творил ужасные вещи, которые нельзя забывать и прощать.

— Пока не убью, — прошипел бывший будто змея, которая точно знает, что жертва из ее колец уже не вырвется. Передвинулся к уху, и я задрожала как осиновый лист на ветру: — Ты нужна мне, чтобы отсюда выбраться. Ты меня выпустишь…

Глава 2. Побег

Прутья ему мешали в полной мере завладеть мной. Окажись я внутри, уже валялась бы в углу его камеры с ободранными коленями, и одни лишь Святые Старцы знают, что еще он сделал бы со мной.

— Даже если я принесу ключ и открою клетку, браслеты мне не снять. Они запечатаны магией твоего сына Дархэма, а не моей, — воззвала я к его разуму, в наличии которого все еще сомневалась: до этого момента он не говорил ни с кем в течение нескольких лет!

Горделиво не отвечал ни на чей вопрос, только смотрел через прутья в небо, тоскуя по свободе. Почти не ел, не пил, не спешил переодеваться в чистое и вообще как-либо приводить себя в порядок.

Он выглядел как узник — грязный, в видавшей виды одежде. Нечесанные волосы раньше лежали густой, светлой гривой на плечах. А теперь свалялись и казались черными от грязи.

Притом что сын обеспечил отца всем необходимым: мог Ильдерел и наесться досыта, и умыться. Камера не была его темницей — она была нашим убежищем от него. Потому что мой муж стал чудовищем, и это случилось уже давно.

Весь мир вздохнул спокойнее, когда его заперли в клетке. Но я все равно надеялась, что разум вернется к нему однажды. Мне показалось сегодня, что это так, когда он взглянул на меня через прутья и произнес мое имя с прежней нежностью…

— Ты меня за дурака держишшшь, — прошипел Ильдерел и, схватив меня за запястье, дернул мою руку к себе, удерживая внутри.

Я ударилась о прутья щекой, испуганно вскрикнула, но теперь могла сделать глоток воздуха.

— Твоей крови в моем сыне ровно половина, женщщщина. Твоя тоже подходит, в отличие от моей, на которую этот хитрец поставил запрет, — черканул он острым когтем по моему запястью и позволил алым каплям пролиться на магические браслеты. — Половины твоей вполне достаточно, чтобы сломать магическую печать, просто крови нужно побольшшше…

С громким щелчком оковы спали с запястий мужчины, и тогда он легко вырвал цепи из стен и принялся рвать металлические звенья в бешенстве.

Меня отбросило от клетки горячей волной. Все подземелье наполнилось жаром трансформации дракона. Если он превратится прямо здесь, от стен камня на камне не останется, а меня раздавит или живьем поджарит!

В оцепенении я смотрела, как Ильдерел расправился с цепями и схватился за прутья. Толстенные, прочные, они раскалились докрасна и поддались огромной силе мужчины, раздвигающего их в стороны.

Его лицо было искажено яростью до неузнаваемости, глаза пылали огнем как у дьявола. Раздался пронзительный скрежет и дикий рёв, и вот мой бывший муж уже шагнул вперед, выбираясь из клетки.

Грохот и шум привлекли внимание стражи, которая мчалась сюда, бряцая оружием.

— Вот черт! — столкнувшись внизу с освободившимся драконом, находящимся в гневе, они все попятились, не желая бесславно умирать.

Никто из местных не смог бы вернуть Ильдерела обратно под замок, даже навались они на него всей кучей.

Один лишь Дархэм мог справиться с прежним королем. Но для этого им придется сражаться насмерть. А я не хотела бы, чтобы хоть один и них умирал.

— Бежим отсюда!

— Зови короля!

— «Короля», — издевательски выплюнул Ильдерел и взглянул на меня как на букашку под своими ногами.

Я испуганно съежилась и отползла к стене.

— Ты здесь не потому, что Дархэм посягнул на твою власть, — дрожащим голосом попыталась оправдать сына, чтобы защитить от гнева отца. — Он занял трон, потому что ты не мог. Ты потерял разум! Превратился в зверя и отказался от человеческого облика! Все, что в тебе осталось — лишь желание убивать. Людей, драконов. Ты не щадил даже собственных детей!

— Я помню, — удивил он меня ответом.

Я думала, он совсем не осознавал себя, когда совершал все свои ужасные деяния. А оказалось, что его жестокость была намеренной? Это еще хуже.

— Что ты со мной сделаешь?.. — захрипела я, когда он подошел, наклонился и схватил меня за горло, рывком подняв к себе.

Красивое лицо бывшего мужа искажала маска лютой ненависти. С губ слетали искорки пепла. Жарило от его кожи нещадно.

— Ты — мой билет отсюда, дорогая, — рыкнул он и развернулся к выходу из темницы, в