Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

Удивление пришло позднее, когда "летающий воробей" жахнулся спиной вниз на плоский, уходящий вдаль камень.

"Как же так, – подумал я, – неужели Мишель промазал?"

Я подошел поближе к "летающему воробью", чтобы рассмотреть его получше. Луч огня прожег его небольшое тельце ровно посредине, и я видел теперь скрюченное когтистое тельце черной каракатицы.

"Вот он какой – "летающий воробей", – подумал я и тронул его носком ботинка.

Ножки каракатицы по всему пространству убитого тела были скрючены и оцепенелы, от этого казалось, что перед тобой лежит отрубленная, отсеченная лапа хищного зверя, привыкшая рвать и вонзаться в предназначенную ей беззащитную плоть.

Первым к убитому "воробью" подкатил капитан. Он вылез из своего вездехода и подбежал к нам.

– Ваш выстрел? – он кивнул на скрюченное тельце.

– Как видите, – равнодушно ответил я.

Капитан присел на корточки, пальцем потрогал оцепеневшие ножки "воробья", вздохнул:

– Вообще-то положено отвечать: "Так точно, мой", но для ветерана-"отпетого" можно сделать и исключение.

Я чуть не выронил огнемет:

– Ккак?

Капитан выпрямился, старательно вытер руку носовым платком:

– А вы как думали? После такого выстрела… На все лаборатории два – три целых экземпляра, но чтобы все стрекалы остались не обломаны, не обожжены…

К нам подбегали другие "отпетые" из третьей роты.

Первым был Мишель.

– Вы стреляли один раз? – спросил у меня капитан.

– Конечно, один, – удивился я этому вопросу.

– Разумеется, – кивнул капитан, – а вспышку видели?

Я поглядел на Мишеля и ответил:

– Нет, никакой вспышки не было…

– Любопытно, – капитан скомкал платок и швырнул его рядом с "летающим воробьем", – я-то видел две вспышки, и приборы зафиксировали…

– И приборы, – важно заметил Пауль, подоспевший вовремя, – ошибаться умеют.

– Ну, разве что умеют. – усмехнулся капитан, – вы, кажется, санинструктор?

– Так точно! – вытянулся Пауль.

– Прекрасно, – кивнул капитан, – обработайте "воробья" и не вздумайте обламывать стрекала…

– О чем речь, – развел руками Пауль.

– О том и речь, – рассердился капитан, – знаю вас, чертей, хлоп, хлоп, закатать в банку и – вперед. Не компот на зиму маринуете, – со значением произнес он.

– Так точно, – щелкнул каблуками Пауль, – не компот.

– Ну и отлично, – капитан взял меня за руку и сказал, – а с вами, юноша, я хотел бы поговорить в сторонке…

Я пожал плечами:

– Мне все равно, что здесь, что в сторонке, я ничего нового вам не скажу – выстрелил и попал.

– Так, – капитан чуть потянул меня за рукав, – конечно, понятно, выстрелил и попал…

– Он – честный парень, – буркнул Мишель.

Капитан улыбнулся:

– Не сомневаюсь.

Мы отошли к вездеходу.

Капитан потрогал гусеничное колесо:

– Так, стало быть, бриганд промазал?

Я покачал головой:

– Не могу знать.

Капитан постучал по дверце вездехода кулаком:

– Между прочим, вам нечего бояться. После такого выстрела вы – уже ветеран и уйдете из казармы.

– Повезло, – сказал я, а про себя подумал: "Повезло благодаря Мишелю…"

– Вам нечего бояться, – повторил капитан, – я прекрасно помню вас на занятиях. У вас был… – капитан подбирал слова, – измученный вид. Только слепой бы не заметил, что с вами вытворяют в казарме.

Я промолчал.

Капитан оглянулся. "Отпетые" разбрелись кто куда. Остались только Мишель и Пауль. Пауль возился с "летающим воробьем", а Мишель просто стоял и глядел в нашу сторону.

– Вы что же, – спросил капитан, – действительно, не понимаете, что бриганд не просто промазал?

Я прикидывал, думал, потом сказал:

– Я не видел второй вспышки.

Капитан кивнул:

– Бывает…Только спешу вас заверить – это ни к чему.

– Что – это? – не понял я.

– Расчет на благодарность, – капитан улыбнулся, – вы ведь что думаете: благодаря ему я вырвался из ада казармы, пусть невольно, но все же я должен быть ему благодарен. так вы думаете?

Я молчал, подозревая ловушку.

– Так, так, – с особенной успокоительной интонацией произнес капитан, – именно так вы думаете, и никак иначе, а между тем, вам вовсе не обязательно быть благодарным этому подонку. Вы ведь не благодарны земле, от которой вы толкнулись ногами, чтобы прыгнуть? Напротив! Если вам так повезло – толкайтесь сильнее, изо всех сил, ногами! – чтобы он не встал, а вы бы выпрыгнули. Знаете, какая главная черта человека, чем он от всех прочих млекопитающих отличается?

– Знаю, – улыбнулся я.

– Вот то-то – главная отличительная черта человека – неблагодарность, злобная, завистливая или равнодушная, забывчивая, но… неблагодарность!

Я задумался:

– Вот как, а я полагал, что главная отличительная особенность человека – речь, сознание.

Капитан улыбнулся:

– Это – бездны метафизики, юноша, но если посравнить да посмотреть, кто его знает, может, и речь, и сознание – тоже варианты-вариантики все той же неблагодарности?

Я не стал вызнавать у капитана, почему речь и сознание тоже неблагодарность и, главное, по отношению к кому – неблагодарность?

Мне было довольно превращения сержанта, раздавленной Катеньки. Я не совался в людские дела.

Пусть их… Сами разберутся.

Глава пятая. Квартира

– Вот это, – сказал капитан, – будет ваша комната.

Я огляделся.

– На камеру похожа? – спросил он.

Койка, застеленная серым суконным одеялом, тумбочка, телевизор, телефон, стол, стул, полка, холодильник, лампочка. Серые стены. Три двери.

– Не знаю, – ответил я, – не бывал.

Капитан отворил одну дверь: "Ванна", другую: "Туалет", третью: "Прямо по коридору – спортзал, направо – кухня, налево – туннель, магазины, даже, – капитан усмехнулся, – библиотека… Холодильник, – капитан открыл дверцу, – пока пустой…

– Как и книжная полка, – заметил я.

– Именно, – кивнул капитан.

Я уселся на кровать и предложил капитану:

– Садитесь.

Он поблагодарил, но остался стоять.

– Комната, – объяснил он мне, – вам перешла от Эдуарда… Сорок дней минуло.

– Он стал "вонючим"? – спросил я.

– Нет, – капитан провел пальцем по серой стене, – нет… В "вонючие" комнаты мы так скоро не селим… Суеверие, конечно, но…

– Вы считаете, что лучше быть мертвым, чем "вонючим"?

Капитан ответил не сразу:

– Наверное, пожалуй… да.Эдуард не просто погиб – его съели, так что ваш вопрос верно сформулирован. Засомневаешься, что лучше: жить в вонючем болоте, полусумасшедшим, утратившим человеческий облик, или быть сжеванным заживо рептилией, тварью.

– Да уж, – согласился я, – быть или не быть…

– Хорошо, – капитан ладонью прихлопнул по стене, – отдыхайте, занимайтесь, знакомьтесь с соседями и соседками…