Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   В коридоре за его спиной зазвучали крики и плач, заметались тени. Гикали, свистели степняки, выли женщины, ревели дети. Похоже, зал, из которого они пришли, заполнялся народом.

   Непонимающе пятясь, Марваз оглянулся - джунгар приветственно махал кому-то за его спиной.

   Не приветственно. Из дыры в полу уже никого не тащили, сумеречники быстро шли от нее прочь, а в воротах четко отрисовался силуэт всадника. В двери заталкивали людей, по двое, по трое - обычных людей, они крутились, возмущенно кричали, подхватывали на руки детишек.

   - Давай, выходи, а то с ними закроем! - смеялся степняк с золотой серьгой в ухе.

   И заорал:

   - Эй, стойте, дайте нам выйти, эй!

   И затолкался сквозь непонимающе гомонящую толпу.

   Вывалившись наружу - Халид как-то странно притих и не сопротивлялся - каид быстро прижался стене башни.

   Щелкая плетками и перекликиваясь, джунгары загоняли внутрь жителей Фида'а. Похоже, с той стороны аталайи происходило то же самое.

   За истоптанным пятачком перед башней ничего уже не было - только поля. Степняки гнали местных из ближайших домов, волокли сопротивляющихся.

   В залитых водой квадратах рисовых полей нестерпимо блестело солнце.

   Приглядевшись, Марваз понял, что видит странное сооружение из жердей: частокол из высоких шестов, а в середине две палки, на них - перекладиной - третья. В солнечных бликах на воде терялось то, что висело под перекладиной.

   Халид вкрикнул, как от острой боли.

   Каид понял, что там висит. Плетенки. "Глаза аль-Лат".

   У шестов ходили высокие темные фигуры.

   Ноги сами понесли Марваза туда. Васитец закричал снова, но каид не выпустил его ворот.

   Сначала он увидел кучку сидевших на земле людей. Тех самых, голых и страшных. Их оказалось много, больше десятка. С краю сидела женщина и прижимала к себе такого же голого ребенка. Марваз сморгнул и увидел, что они связаны одной веревкой - мать и ребенок, а между шеями тонкая сворка.

   Каид сделал шаг, его опередил сумеречник - рыжий-рыжий, без шлема. Лаонец наклонился к женщине, она вдруг встрепенулась и истошно завизжала. Ребенок тоже зашелся в плаче. Марваз понял - кинжал. У самийа в руке кинжал - он же хотел веревку перезать. Сумеречник покачал головой, цапнул за веревку, оттягивая шею женщине, и разрезал петлю. Потом так же, спокойно, не обращая внимания на вопли, разрезал веревку на шее ребенка.

   Песок под ногами Марваза вдруг кончился - пошла земля. Черная, жирная. Свежая, только что накопанная. Она лежала перед ним широкой истоптанной полосой - узкие следы сумеречников, здоровенные отпечатки джунгарских сапожищ четко читались в перемешанном с соломой черноземе.

   Шагнув дальше, каид увидел. Сначала не понял, что увидел. Потом понял. Отпустил ворот Халида, завытирал ладонь о рубашку.

   Полоса разрытой земли обрывалась рвом. Широким, в несколько десятков локтей. За рвом сразу зеленела травка - видно, копали только с этой стороны.

   Верхний слой земли сняли не весь - и не на всю длину протяженной широкой ямы.

   Яма, как ни странно, не сильно смердила. Зато над ней висели целые тучи мух - роями, над участками, где сняли землю.

   Мухи зудели.

   Из черной земли высовывались руки - с раскрытыми, что-то просящими ладонями. Торчали желтоватые ступни. Бесстыдно круглились ягодицы, мелкие комья покрывали складки животов и груди женщин с синюшными сосками. У тех, кто лежал лицом вверх, голова откидывалась под неестественным углом - горло. Некоторым его развалили до шейных позвонков, в черных зияющих дырах блестело и гудело. Мухи.

   Вот почему не пошел сильный запах. Свежие. Совсем свежие трупы.

   - Сегодня утром принесли жертвы, - напряженно, ненавидяще прозвенел сумеречный голос. - Фида'а сначала джунгарский разъезд осматривал - ничего не заметил. Успели землей присыпать.

   Рыжий лаонец стоял и смотрел в ров - с неподвижным лицом. Только голос срывался:

   - Мы случайно пришли. После полудня. Мы пришли, а души еще кричали.

   Когда Марваз понял, что хочет сказать самийа, у него пересохло в горле.

   Он обернулся к башне. Ворота стояли закрытыми - на здоровенный брус. Джунгары деловито стаскивали к ним тахты, бочки, тачки и прочее дерево из окрестных домов. Внутри слышались вскрики и постанывания сотен людей.

   - Солому, солому несите! - знакомый степняк с серьгой уже взгромоздился на лошадь и начальственно махал рукой.

   Марваз хотел сглотнуть, но в горле давно все высохло. К воротам потянулись с ворохами рисовой соломы.

   Лаонец смотрел на приготовления с таким же неподвижным лицом.

   - Там же... - начал было каид.

   И снова увидел голую женщину с ребенком. У обоих от веревок под горлом остались темные, приметные ссадины. Такие остаются, когда тащат волоком, а жертва бьется.

   - Еще соломы!..

   - Марваз, Марваз! - тихо позвали с земли.

   Каид охнул и чуть не стукнул себя по лбу - он совсем позабыл про Халида.

   Васитец, кстати, гляделся неважно: белый, как ихрам, весь лоб в бисеринах пота. И за живот держится, губы кусает и морщится.

   - Чего это с тобой, брат? - испугался Марваз.

   - Да уже легче, - покивал тот бесцветным лицом. - Живот прихватило, думал, помру, орал тебе, ты меня волок, не слышал...

   - А сейчас? - еще больше испугался ятрибец.

   - А сейчас вроде отпустило... - вздохнул Халид.

   И вдруг разрыдался:

   - У меня жена была! Дети! На моих глазах! В такой ров! Всех с вилаята согнали, велели копать! - васитец зашелся во всхлипываниях.

   Потом продышался и застонал:

   - А я, выходит, им сам яму вырыл! Целый день копали! Сын мне помогал!

   И завыл, вцепившись руками в волосы:

   - На моих глазах! По горлу ножом! Всех! Всех!..

   На плечо Марвазу легла легкая, но цепкая рука. Сумеречный голос звякнул:

   - Уведи его отсюда, каид. Этот человек уже достаточно повидал.

   Марваз посмотрел на резво таскающих к воротам солому джунгар и кивнул.

   Степняки деловито расклыдывали костры и подносили связки факелов.

   - Уведи его далеко, - проговорил лаонец.

   Желтые совиные глаза смотрели совершенно спокойно.

   Небо уже погасло. В вилаяте тоже все прогорело - хотя особенно долго полыхало вокруг базарной площади. Черный остов башни страшно торчал над пожарищем, даже клубы дыма его не могли закрыть.

   До лагеря дошли быстро, но лагерь - он же совсем близко. Когда аталайю подожгли, и в ней закричали, услышала вся округа. Халид заволновался - и его снова скрутило.