Ричард Кнаак - Право по рождению

— Есть единственный путь защитить их… И мою дорогу Парту, но мне стыдно это даже предлагать.

— Пожалуйста! Я не буду держать на вас обиды, мастер Этон! Вы всегда были не кем иным для меня, как хорошим другим и хозяином!

— Ну, хорошо. Быть может, мой юный Ульдиссиан, ты можешь добиться того, чего желаешь, только оставив их без всякого предупреждения. Оставь их глухой ночью и скачи из Парты, как если бы гончие Храма были вблизи от города. Скачи отсюда и встреться с Маликом…

— Что?! — Ульдиссиан вскочил на ноги, роняя кубок и кресло.

— Выслушай меня! Малик пришёл за тобой! Ему нужен только ты! Каким бы ни был исход твоей встречи с ним, оставив Парту и остальных, ты снимаешь с них всякую угрозу! Триединое больше не принесёт им никаких неприятностей!

Самое ужасное было то, что Ульдиссиан уже обдумывал это. И всё же, будучи высказанным столь прямолинейно, предложение легло тяжким грузом на его сердце.

«Но это убережёт их всех, особенно Лилию…»

Но было тут ещё о чём подумать:

— Но приспешники высшего жреца уже в Парте. Может быть, слишком поздно предпринимать это.

— Они следят за тобой. Они наверняка увидят, как ты уезжаешь, даже если ты примешь решение вот в эту самую минуту. Такие существа немедленно последуют за своей жертвой… Или ты считаешь, что это бессмысленно?

Осмысленность этого для Ульдиссиана была несомненной, но было в предложении мастера Этона что-то такое, что не укладывалось у него в голове.

«Но это единственный путь!» — настаивал его разум.

Торговец не нарушал тишины, давая Ульдиссиану самому бороться с собой. Оставить остальных позади было единственным правильным курсом действий. Это было строго между ним и Маликом.

— Вы считаете, они все последуют за мной? Я про существ высшего жреца.

— Готов поклясться, что так и будет. Глупо с их стороны было бы действовать иначе.

Это окончательно убедило Ульдиссиана:

— Тогда я должен сделать это.

Этон поклонился в знак того, что понимает всю тяжесть его решения:

— Я буду помогать тебе изо всех сил. Всем, чем могу.

Этон протянул руку. Ульдиссиан инстинктивно сделал то же самое, но не успели они пожать друг другу руки, как чувство опасности захлестнуло сына Диомеда. Он отнял руку и посмотрел в глаза торговцу. Что-то было с ними не так…

Он оторвал взгляд от торговца, внезапно почувствовав необходимость посмотреть на потолок.

Но было слишком поздно. Из темноты сверху тяжёлое, закованное в броню тело рухнуло на фермера. Оно уронило его на пол, под их совместным весом ломались доски.

— Всегда найдётся что-то, из-за чего самый лучший план пойдёт не так! — фыркнул голос, никак не принадлежащий торговцу. — Уж я начинаю думать, не связано ли это с твоими любопытными и непредсказуемыми способностями…

Даже сражаясь со своим противником, Ульдиссиан узнал новый голос. Это был голос Малика. Малика, притворившегося мастером Этоном…

— Всё так просто… Или должно было быть просто. Заманить тебя в глушь, где вопрос можно уладить без дальнейших осложнений. Но, как и в прошлый раз, ничто не может пройти просто с тобой, а, фермер, не так ли?

С лицом, чуть ли не вдавленным в пол, Ульдиссиан сумел выговорить:

— Где… Где Этон?

— Как где, да вот же он, — ответил голос, принадлежавший теперь как Малику, так и торговцу. — Дай ему посмотреть, — приказал священник пленителю Ульдиссиана.

Толстая ладонь схватила пленника сзади за волосы и с силой потянула, заставив его посмотреть наверх. Перед Ульдиссианом всё ещё стоял торговец.

— Прямо здесь, из плоти и крови, — сказал Этон, снова используя голос высшего жреца. Фигура усмехнулась, а затем добавила. — Ну, или, по крайней мере, в его плоти и крови.

Он дотронулся до щеки ладонью правой руки. Там, где ладонь коснулась лица, кожа внезапно поплыла, словно расплавленная. Она начала обильно стекать на подбородок и закапала с него.

Желудок Ульдиссиана перевернулся. Он попытался освободиться, но чудовищный воин крепко держал его.

Сквозь отвратительное зрелище стали проступать собственные черты высшего жреца. Малик отнял руку, и ужасное расплавление прекратилось. Он показал Ульдиссиану ладонь.

Взору фермера открылось нечто более ужасное, чем лицо, ибо у Малика была не человеческая рука, но нечто, более подходящее его демоническому сердцу. Высший жрец принялся разминать то, что сходило за пальцы, и Ульдиссиан поразился тому, что не заметил неправильных отростков раньше.

— Элементарное применение отвлечения и иллюзии, — объяснил Малик, правильно истолковав его выражение… Или прочитав мысли. Он поднёс конечность ближе. — Дана мне моим хозяином, чтобы помочь на этой охоте. Я опробовал её дважды перед торговцем, которого морлу поймали, когда он возвращался домой. Такую возможность я не мог упустить.

Ульдиссиан плюнул на человека, к сожалению, не достав до него. Стражник — высший жрец назвал его морлу — наградил пленника за его попытку, снова обрушив лицо Ульдиссиана на пол.

— Довольно, — скомандовал Малик то ли пленнику, то ли стражу. — Поднять дурака.

Другая пара сильных рук схватила Ульдиссиана за правую руку. Первый морлу подался влево. Два закованных в броню великана держали Ульдиссиана, словно в тисках.

— Не так, как задумывалось изначально, но сойдёт.

Дверь открылась. Взглянув туда, Ульдиссиан увидел к своему ужасу, что возвратился Седрик.

— Уходи! — закричал он мальчику. — Беги!

Но вместо того, чтобы повиноваться или хотя бы выказать страх, Седрик не обратил внимания на предупреждение. Он обратился к Малику:

— Женщины в комнате нет.

Кровь отхлынула от Ульдиссиана. Голос, исходящий из сына Этона был похож на голос мальчика не больше, чем Малика — на торговца.

— Нет… — выдохнул он. — Нет…

Она должна быть там! — упорствовал священник. — Я даже сейчас чувствую её там. Рука тоже это подтверждает. Её тянет к ней, как и говорил хозяин. Ты проверил не ту комнату.

Седрик покачал головой. Небрежно махнув рукой в сторону глядящего на него во все глаза Ульдиссиана, он пробурчал:

— Запах вот этого разошёлся там по всей комнате… И кровати. А её нет. Ни запаха, ни следа.

— Вот как, — Малик задумался. — Это хитрая добыча. Определённо хитрей, чем этот шут…

Ульдиссиан понял из сказанного только одно. Малик послал эту тварь — слёзы покатились по лицу Ульдиссиана, когда он подумал о том, что случилось с парнем, — охотиться на Лилию. До сих пор, к счастью, охота шла неуспешно.