Валерий Иващенко - Чёрная вьюга

Зависший прямо над головой сияющий перстень, изображавший из себя махонького, кусающего себя за хвост дракончика, послушной пружинкой развернулся. Словно порхающий опавший лист огненного дерева, дракон задумчиво кувыркнулся в ночном воздухе. Как он ещё попутно ухитрился и цапнуть зубками слишком близко подсунувшуюся любопытную звезду, парень не стал даже и гадать. Но в конце концов, на подставленную ладонь лёг изящный медальон в виде всё того же воздевшего крыла дракончика.

– Хм, а приятная вещица – у тебя есть вкус, – Лёха с зачарованной улыбкой погладил это словно из диковинного пламени отлитое украшение.

И не без колебаний продел в колечко кожаный шнурок, после чего связал кончики на шее.

– Вот удивится кто-нибудь, если попытается украсть или срезать…

Он ещё усмехнулся с этакой махонькой и приятно царапнувшей душу грустинкой. А потом привычно положил голову себе на плечо и вот так, поглаживая что-то напевающую ему землю под ладонью, медленно и с наслаждением провалился в мягкий и какой-то уютный сон.

– Вот в этом здании, ваша милость, когда-то родился знаменитый адмирал фон Нельсон. Шебутной гном был, шёб вы знали – но порядок на морях он таки навёл. И в этом же доме сей знаменитый мореман помер от увечий, когда разнёс и потопил цельный флот с той стороны побережья, – восседающий на облучке гном, преисполненный той несуетливой важности, которая ему очень шла, не спешил гнать свою пролётку.

Наоборот, обнаружив в своём нанимателе благодарного слушателя, он замедлил ход и даже устроил весьма недурственную экскурсию по немаленькому портовому городу.

– А насчёт леди Гамильтон там в истории ничего не слыхать? – поинтересовался откинувшийся на кожаное сиденье крепкого вида парень в полосатой нательной рубахе и каком-то пёстром камзоле, уже с двух шагов казавшемся просто вывалянным в грязи. Он с любопытством оглядел двухэтажный особнячок, у входа в который по обеим сторонам разлаписто и внушительно виднелись два здоровенных якоря.

– Не, насчёт лядей у нас распространяться не принято, – с усмешкой прогудел в бороду гном. Он попытался на ходу прикурить свою носогрейку, однако сырой морской ветерок никак не хотел раздувать посыпавшиеся из-под застучавшего кресала искры. Но тут оказалось, что сэр рыцарь вовсе не отличался свойственной дворянскому сословию кичливостью.

Он запросто поднёс бородачу огня на кончике пальца, да и себе разжёг диковинную белую палочку. «Как он её только курит?» – недоумевал почтенный гном, но оказался вынужден признать, что табачок у их благородия как бы не получше, уж очень хорошо с их стороны завонявкало. А потому осторожно поблагодарил и повернул кобылку в переулок Неваляшек, дабы и дальше продолжить работать гидом.

– А вот это заведение под красным фонариком, чтоб вы знали, известно на всё побережье и даже на островах, ваша милость.

Сэр Алекс божьими милостями и во ознаменование своих талантов, он с брезгливым непониманием оглядел вполне аляповатое снаружи заведение. Хоть и претендовало оно на стиль с этими белыми колоннами, подпирающими вполне античного вида портик, и даже на изящество, но скромно мерцающий алым фонарик над дверью изрядно портил впечатление…

– А всё дело в том, что тут обретается знаменитая Олга, известная по прозвищу восемьдесят восемь вальсов.

Благородный сэр Алекс этакими девицами как-то не интересовался, и в прежней жизни тоже, это если не сказать брезговал. Но подобное прозвище непотребной девки его, стоит признать, немало заинтриговало.

– Э-э, ваша милость! Однажды та Олга за седмицу довела до полного изнеможения ровно восемьдесят восемь клиентов!

Ничего себе… мысленно поделив означенное число на семь, сэр Алекс со вполне понятным отвращением всё же восхитился – могучая фемина, однако. И даже поинтересовался, да что же за Олга такая?

– Да обычная гоблинская шлюха, ни кожи, ни рожи, – гном с высоты облучка смачно и не без лихости высморкался на булыжную мостовую. – Но баяли знакомые гоблины, она с удовольствием позволяет макать перья сразу в три своих чернильницы.

С хохотом отплёвывающийся во все стороны сэр рыцарь узнал дальше, что морячки со всех концов света просто валом валят на этакое диво и платят втридорога, чтобы взойти на борт да немного покататься на такой знаменитой лодочке. Очередь к той иной раз стоит! Мало того:

– У неё обнаружились способности к энтой, как её… арихметике. Так что, из простых неваляшек она взлетела аж до компаньонши – и теперь, ваша милость, ещё и ведёт у мадам кассу заведения!

Под цоканье подков и постукивание колёс по мокрому после дождя булыжнику переулок Неваляшек, да и сама память о сиём непотребстве давно уплыли назад. И в пол-уха прислушивавшийся к рассказам балагуристого гнома сэр Алекс погрузился в раздумья…

Утром он проснулся от того несомненно мерзкого ощущения, что нечто холодное и мокрое назойливо тыкалось ему в лицо. Попытавшись отмахнуться спросонья, парень как-то разом проснулся. Оказалось, что спал он в придорожной рощице под сенью каких-то чахоточных, похожих на акацию деревцев. И спасали они от усилившегося дождя совсем никак.

Волей-неволей пришлось сесть, почесать лохматую спросонья голову да перебазироваться чуть ближе к стволу, чтобы хоть как-то сберечь если не свою сухость, то по крайней мере, достоинство. И единственное, что согревало при обозрении этой неприветливо раскинувшейся вокруг полустепи с редкими купами унылых и мокрых деревьев, так это приятное, мягко разливающееся за пазухой тепло.

– Спасибо, малыш, – сэр Алекс благодарно погладил амулет на груди.

Что ж, самое время определяться? Спасибо бессмертным, хоть вернули в привычное человеческое тело. Хотя стоило признать, этот принцип револьвера доводил по некотором раздумии на мысли весьма невесёлые. В смысле, одну и ту же душу тыкали куда хотели. Ладно, нам на то не ворчать… первым делом парень проинспектировал содержимое своих карманов, после чего несколько иным образом проинспектировал обретавшиеся за спиной густые кустики.

Пусто, как в турецком барабане. Это в смысле карманов, а не содержимого ширинки. Потому и понятно, что едва недолгий летний дождь прекратился, то выбравшийся к дороге парень ступил на неё и замер, чуть раздвинув по-хозяйски ноги и поочерёдно приглядываясь в обе стороны.

По левую руку эта просёлочная дорога никуда вроде и не вела. Но виднелись где-то там вдали вершины гор, и вот именно к ним ветерок тянул посветлевшие от облегчения тучи. По правую руку вообще ничего такого не виднелось, но Лёха вовремя вспомнил, как он верхом на драконе летел над морем.