Ирина Лакина - Арабские сны

— Паша сказал: «Падишах будет в бешенстве».

Повелитель нахмурил лоб и отвернулся к камину. Я не знала, какие мысли терзают его голову, но догадывалась, что он решает — выслушать ли предложение визиря или нет.

Я скрестила пальцы за спиной, умоляя высший разум помочь ему принять верное решение. Ведь именно в эти минуты доверенные люди Первиза везут мою драгоценную валиде к порталу, чтобы завтра утром вернуть ее во дворец — шокированную и покорную. Если Джахан решит, что визирь не может предложить ему ничего дельного, — все зря.

Зря Исмаил-паша получил от меня несколько чистейших бриллиантов, которые дворцовый ювелир по моему тайному указанию снял с моей короны и заменил на обычные фианиты. Зря я битый час втолковывала о пользе от сокращения гарема Эфсуншах. Зря мы выкрали из собственной постели валиде и усадили ее на коня с мешком на голове. Зря сотня воинов завтра на рассвете будет атаковать ворота шахского дворца, требуя уплатить жалованье. Все зря.

Столько людей уже задействовано в моем плане, столько винтиков закрутилось в этом опасном механизме, что отступать было некуда, и я решила немного помочь Джахану с решением.

— Хотя бы выслушай его. Если дела так плохи — нам нужны здравые идеи. Даже если они и не придутся тебе по вкусу, но спасут государство от банкротства, твой долг, как правителя, принять их во внимание.

Он повернулся, бросил на меня недоверчивый взгляд, скривил лицо, а затем сдался.

— Ты права. Выслушаю его предложение завтра после совета дивана.

«Аллилуйя!» — подумала я про себя, едва сдерживая улыбку. К моменту начала совета дивана ты уже будешь рвать на себе волосы, не зная, что делать с разгневанной толпой бессмертных.

— Иди ко мне, — я протянула ему руки.

Повелитель улыбнулся, блеснул глазами и стянул через голову свою рубаху. Его мощный, накачанный торс притягивал взгляд. Я не могла оторваться от той самой груди, в которую угодила стрела. В памяти сразу всплыли картинки безумных ласк. Во рту пересохло.

Падишах приблизился ко мне, сел подле кровати на пол, взял протянутые ему ладони и начал покрывать их поцелуями. Каждое его прикосновение обжигало, вызывало бурю ощущений и нервных импульсов. Его губы скользили все выше и выше, а мне становилось все жарче.

Подцепив зубами бретельку моего пеньюара, он с тихим рыком потянул ее вниз, до тех пор, пока не услышал треск рвущейся ткани. Лишенный поддержки наряд соскользнул по моему телу к бедрам. Оголенная грудь покрылась мурашками. Соски затвердели и покалывали. Внизу живота разливалось томительное тепло.

Мужчина встал и начал рассматривать мое обнаженное тело. Я не испытывала ни стыда, ни смущения. Его взгляд возбуждал, мое тело жаждало его ласк и поцелуев. Я облизала указательный палец и плавно провела им от подбородка к груди. Коснувшись соска, я опустила палец ниже, к пупочной впадинке. Глаза Джахана налились похотью. Шелковая ткань его брюк не могла удерживать бунтующий детородный орган. Я вульгарно улыбнулась, издав тихий стон, развела бедра и запустила свой изящный пальчик в лоно, лаская себя и извиваясь, как куртизанка.

Мои пальцы дразнили набухший клитор, вызывая волны горячего наслаждения. Потерявший терпение и озверевший от желания Джахан вдруг подхватил меня на руки и прижался к пересохшим губам влажным поцелуем.

Не отрываясь от моего рта, он отнес меня к камину на подушки, быстро стянул брюки и лег сзади, прижав меня к себе. В мои ягодицы уперся его твердый, как камень, член. Жаркое дыхание падишаха опалило мою шею. Он припал губами к пульсирующей венке у ее основания, рукой приподнял мою ногу и плавно вошел в меня. Вторая его рука с силой сдавила мою грудь. Мое тело словно оказалось в эпицентре пожара — позади разгоряченный страстный любовник, а впереди пылающие языки огня в камине. Мое дыхание участилось, пульс зашкаливал. Джахан двигался плавно, прижимаясь к моим бедрам пахом. Каждый толчок вызывал приступ острого наслаждения.

Нежная ладонь падишаха скользила по моему бедру. Я поймала ее своей рукой и опустила на живот. Мужчина все понял. Он просунул два пальца мне между ног и начал ожесточенно теребить чувствительный островок моей плоти. Я больше не могла сдерживаться и закричала от нахлынувшего оргазма. Джахан лишь ускорил темп и усилил давление на клитор. Эта пытка была невыносима. Мое сознание отказывалось различать явь и сон. Тело вдруг стало невесомым, воздушным, точно облако. Из груди вырвался тихий стон. Мой возлюбленный в последний раз с силой вонзил во влагалище член и зарычал. Горячая жидкость потекла по внутренней поверхности моего бедра, а на лице появилась счастливая улыбка.

Падишах аккуратно отстранился и, сделав глубокий вдох, распластался на подушках.

— Тебе хорошо со мной, Рамаль? — спросил он, положив ладонь мне на живот.

— Ты возносишь меня на вершину неба, Джахан.

Он замолчал. Эта тишина была дороже слов. Я прикрыла глаза и слушала треск поленьев в камине. Приятное тепло окутало нас. И в этот момент перед моими глазами предстала она — Алимшах.

Высокая, тонкая, изящная, как статуэтка, черноокая принцесса с шелковыми каштановыми волосами до талии. Ее искренняя, прекрасная улыбка не выходила у меня из головы.

Эта девушка, прибывшая утром во дворец, представляла для моей любви такую угрозу, какой не исходило ни от рыжей бестии Дэрьи, ни от Фатьмы, ни даже от Элены.

Рожденная свободной, дочь шаха, она имела право называться законной женой падишаха. Этого права никогда не будет у меня — обычной рабыни, ставшей фавориткой.

Слезы навернулись на мои глаза. Я с ужасом ждала того момента, когда Джахан отправится поприветствовать гостью в ее покои.

Он почувствовал перемену в моем настроении, присел и с тревогой посмотрел в мои глаза.

— У тебя слезы, любимая! — повелитель нежно провел ладонью по моей щеке. — Что расстроило тебя? Если это человек — я велю казнить его, если животное — лично заколю мечом!

Я хотела промолчать, но слова сами вырвались из моего рта, гонимые ревностью и злостью.

— Ты женишься и забудешь свою Рамаль… — мой голос задрожал.

Падишах нахмурился, наклонился и ласково поцеловал меня в соленые от слез губы.

— Этот брак — политика. Такой союз важен для государства как гарантия защиты границ от нападения османов. Здесь нет любви. Только расчет.

Я всхлипнула и отвернулась.

— Так говорить может лишь тот, кто не видел своими глазами принцессу, — прошептала я, не в силах смотреть ему в глаза, — она прекрасна, как лунный свет. Как можно не любить ее?

— Любят не лица, и не походки, и не тонкие талии, Рамаль, — снисходительно заметил Джахан, — любят душу. Я люблю твою душу. Ты — моя душа.