Майкл Муркок - Город Зверя

Воздушный корабль был не самым маневренным судном, но воздушная акробатика, проделанная мной, поразила бы всякого, знающего о возможности маневрирования судном типа дирижабля!

Ниже меня — намного, намного ниже, — я увидел лес хилы, через который я однажды осмелился пройти с Дарналом, братом Шизалы.

Потом я миновал его и по-прежнему летел дальше на юг.

Я выжимал из мотора всю энергию так, что боялся, что пропеллеры раньше или позже полетят от тряски.

Чудовище подлетало все ближе и ближе. Оно было больше — включая его громадные крылья — чем мой корабль, и я знал, что одна лишь пара ударов его когтей могла уничтожить газовый шар и отправить меня на землю далеко вниз.

“Наверняка, — подумал я, — любое обыкновенное животное, чувствуя, наверное, что до победы и обеда рукой подать, — хотя я мог только чувствовать, что оно будет разочаровано своим обедом, — не откажется от погони”.

Я поднялся повыше. Вскоре, если не буду осторожным, я попаду в слишком разреженную для дыхания атмосферу. Тогда мне не нужно будет беспокоиться о летучем хиле — или вообще о чем бы то ни было. Я буду покойником.

Я гадал, не была ли эта тварь, при всей своей свирепости, также труслива, как ее меньшие, привязанные к земле родичи из лесов. Если да, то мог быть способ отпугнуть ее.

Я ломал голову, но ничего не мог придумать. Что напугает двуглавое летучее млекопитающее в несколько тонн весом? Представился юмористический ответ — другое, большее двуглавое млекопитающее! У меня, однако, не было такого союзника.

Теперь хила — или как там оно называлось — был намного ближе, так что я ясно мог разглядеть его.

Больше по наитию, чем по чему-либо иному, я потянулся за одним из смоченных в яде копий и метнул его в чудовище через иллюминатор.

Я думаю, оно, должно быть, вошло в одну из его глоток, потому что рот закрылся, пожевал — и копья не было. Теперь чудовище почти настигло меня, и я решил, что могу с таким же успехом умереть сражаясь, хотя бы и тщетно.

Я метнул еще одно копье, на сей раз промахнувшись. То, что случилось дальше, было поразительно. Зверь потянулся и поймал падающее копье себе в пасть. Снова прожевал и проглотил.

Я испытал большое разочарование. На него не только не воздействовало мое жалкое оружие — оно наслаждалось им, как закуской.

Копья, во всяком случае, несколько отвлекли его, так как зверь замедлил движение, чтобы слопать их. Я швырнул остальные, пытаясь попасть в один из его глаз, но, к несчастью, без успеха.

Последнее, что я запомнил, был зверь, настигающий корабль! Огромная черная тень, казалось, поглотила меня. Я помню треск, скрежет и свою отчаянную мысль, что я обречен либо быть съеденным посреди неба воздушным хищником, казавшимся буквально всеядным, либо рухнуть с тысячеметровой высоты и вдребезги разбиться.

Гондола бешено закачалась, я упал, ударился головой о стену панели управления, и когда начал терять сознание, я, подумал, что, по крайней мере, не буду осознавать собственной смерти.

Глава 12

НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

Я чувствовал, что все кости в моем теле переломаны. Как оказалось — хотя всем костям следовало поломаться, — ни одна не сломалась! Я сильно ушибся и порезался — вот и все!

Но где я был?

Жив? Только-только. Как? Я не мог угадать.

Я начал выбираться из корпуса гондолы. Насколько я мог судить, она не была сильно повреждена: этот стройматериал якша, должно быть, был невероятно прочен.

Я добрался до люка, который теперь был надо мной, открыл и вылез в относительную темноту марсианской ночи, освещенной, как полагается, двумя лунами.

Баллон с газом болтался на земле, полупустой. Неужто я падал столь стремительно, выпустив много газа из содержимого воздушного шара, что хила был не в силах последовать за мной?

Я не знал, но мой вариант ответа на то, как я спасся, был не очень-то убедительным.

Я вернулся в гондолу, подавив боль от ушибов, и взял заплату и банку липкой субстанции, найденной нами в городе якша. Гелий все еще улетучивался из баллона, но медленно, поскольку он сложился, сформировав своего рода карман, из которого газ сочился менее быстро, чем он утекал бы при нормальных условиях.

Я поспешно залатал баллон и, довольный, думал, что есть еще достаточно запасных баков гелия.

Как раз когда я закончил свою работу, я увидел что-то справа от меня. Это был большой предмет.

Я осторожно приблизился к нему и обнаружил чудовище! Как же оно погибло? Я шагнул вперед, чтобы посмотреть, не смогу ли я разобраться в этом, — и тут я понял, что оно еще дышало!

Дышало с трудом, но тем не менее дышало!

Я догадался, что оно проглотило слишком много парализующего яда, чтобы его переварила даже такая невероятная пищеварительная система. Атакуя меня, оно было охвачено параличом и отклонилось, планируя вниз, и приземлилось здесь. Мой поврежденный дирижабль, должно быть, последовал вниз за ним и вскоре приземлился рядом.

Я поблагодарил Провидение за то, что дало хиле его странный аппетит. Затем я побежал к кораблю за своим мечом, который, вероятно, выпал с моего ремня, когда меня швырнуло назад.

Пока зверь спал, — я чувствовал себя в какой-то мере трусом, — это чудовище надо было убить, чтобы оно не напало на какого-нибудь другого путешественника — я пронзил его фасеточные глаза, надеясь добраться до мозга. Он подергался, дважды отшвырнул меня, но я не отставал, пока он не околел.

Затем я вернулся к кораблю и подсоединил контейнеры гелия к клапану баллона.

Скоро я чувствовал себя намного лучше, если не считать ушибов.

Я решил переночевать в гондоле, причалив корабль к земле, а утром сориентироваться.

Все еще оглушенный и утомленный испытанием прошедшего дня, я поднялся в воздух на следующее утро, не зная, что в точности я планирую.

Я увидел под собой петляющую реку, я совершенно не узнавал местности, но решил следовать за рекой, надеясь заметить поселение на ней, где смогу расспросить, где я нахожусь.

Я летел вдоль реки четыре дня, не видя ни единого поселка.

Когда я в конечном итоге кое-что увидел — это было не поселение, а флот!

Там было несколько дюжин прекрасно изготовленных парусных галер грациозной красоты, поднимавшихся вверх по реке. Снизившись, я увидел, что членами экипажей на кораблях были люди вроде меня, только темней кожей.

Я начал спускаться к ведущей галере, которая, судя по размерам и украшению ее единственного, треугольного паруса, была флагманом.