Майкл Муркок - Город Зверя

— Завтра в полдень, — простонал он. — О, Майкл Кейн, что мы можем сделать? Как мы можем не дать этому случиться?

— Мы можем сделать только одно, — мрачно ответил я. — Мы должны воспользоваться имеющимися у нас ресурсами. Наша четверка — ты, я, Джил Дира и Вас Ула — должна атаковать Мен-дишарлинг!

— Как же могут четыре человека атаковать большой город? — недоверчиво спросил он.

— Я скажу тебе, как можно произвести эту атаку, — сказал я ему. — Но существует только малый шанс ее успеха.

— Расскажи мне о своем плане, — попросил он.

Глава 10

ОТЧАЯННЫЙ ЗАМЫСЕЛ

Я стоял за пультом управления воздушного корабля и рассматривал сквозь иллюминатор местность впереди.

Трое Синих Гигантов позади меня не говорили ничего. Говорить было нечего. Свой план, простой план, мы уже полностью обсудили.

Был почти полдень, и мы увеличили скорость. Мы летели к Мендишарлингу. Судьба нашего плана и его выполнения зависела главным образом от своевременности исполнения задуманного. Если мы потерпим неудачу, тогда сможем, во всяком случае, указать путь будущим революционерам.

Теперь были уже видны башни столицы. Город был разукрашен, словно в празднество. На каждой башне и мачте развевались знамена — по случаю веселого праздника, подумал бы посторонний. Нам было это лучше знать…

На городской площади было воткнуто двести кольев. К кольям были привязаны двести заключенных — мужчины, женщины и дети. Рядом с ними, держа наготове жертвенные ножи, стояли двести роскошно одетых приоза.

В центре кругов, образуемых кольями, на платформе, стоял сам Джевар Бару, одетый в позолоченный камзол и доспехи, с золоченым ножом в руке. На этом помосте тоже был кол. К нему был привязан Морахи Ваджа, с неподвижным лицом, с глазами, уставившимися в пространство и не видящими ничего, кроме собственной ужасной судьбы.

Площадь окружало согнанное по приказу выскочки Бради все население Мендишарлинга.

Джевар Бару стоял, воздев руки к солнцу, нервная и жестокая улыбка искажала его губы. Он с предвкушением вампира ждал, когда солнце достигнет зенита.

На площади царило полное молчание за исключением озадаченного шепота малых детей. Их родные шикали на них, но ничего не объясняли. Как они могли объяснить?

Глаза Джевара Бару были все еще прикованы к солнцу, когда он начал говорить.

— О мендишары, вот те среди вас, кто последовал за Великим Темным и пошел против предписанного судьбой Великого Светлого, чьим материнским знаменем является дающее жизнь Солнце. Побуждаемые гнусными мотивами самомнения и зла, они послали за трусом и убийцей Хулом Хаджи, чтобы он возглавил революцию против вашего избранного Бради. Из глубины темных пустынь явился этот дерзкий, из ночи, чтобы сражаться против приоза, Детей Неба, Сынов Великого Светлого.

Но Великий Светлый послал знак Джевару Бару и сказал ему, что затевалось, и Джевар Бару отправился сражаться против Хула Хаджи, который бежал и никогда не появится снова днем, потому что он — живущий в ночи. Этот трус бежал, и Великий Светлый одержал победу. Последователи Хула Хаджи находятся сегодня здесь. Они будут принесены в жертву Великому Светлому не по соображениям мести, но как дар Тому, кто Бдит — Великому Свету, чтобы Мендишар мог быть очищен и их смерть смыла их вину.

Джевар Бару повернулся к Морахи Вадже, подняв над сердцем воина золоченый нож, готовый вырезать его.

Атмосфера была напряженной. Жертвоприношение Морахи Ваджи станет сигналом для двухсот ножей вырвать сердца из груди двухсот невинных.

Лишь несколько мгновений отделяли солнце от его зенита, когда Джевар Бару начал свое заклинание.

Он дошел до половины его и был в состоянии полутранса, когда над городом появился воздушный корабль, до сих пор не замеченный. Все глаза были устремлены на Джевара Бару или же закрыты, хотя он издал указ смотреть всем.

Именно на это и рассчитывали мы — почему и выбрали столь точно время прибытия, хотя это давало лишь несколько секунд, чтобы попытаться спасти жертвы на площади.

Мы вырубили двигатели и проплыли над площадью, опускаясь все ниже и ниже.

Наша тень упала на помост Джевара Бару, как раз когда он собирался вонзить нож в тело Морахи Ваджи.

Он обернулся и посмотрел вверх. Все другие последовали за его взглядом.

Глаза Джевара Бару пораженно расширились в изумлении.

Вот тогда-то я и метнул из гондолы то, что держал в руках, в выскочку Бради.

Как я и планировал, острие дротика чуть задело его горло — но этого было достаточно.

Джевар Бару, словно пораженный столбняком, остался в той же позе, в которой он был, когда посмотрел на меня.

На данный момент мы боролись с суеверием, так что вид нашего корабля над площадью выглядел словно карающая десница разгневанного Бога.

Хул Хаджи еще утром смастерил грубый мегафон, и теперь над площадью раздался искаженный и усиленный эхом его голос.

— Народ Мендишара, твой тиран сражен — срази его присных!

Население начало глухо роптать. Его настроение явно было гневным и озадаченным, хотя гнев был направлен не против нас. Этот ход был рассчитан. Мы полагали, что паралич Джевара Бару заставит его сторонников потерять боевой дух и придаст силы простому народу.

Толпа медленно двинулась к центру площади, в то время как приоза начали оглядываться по сторонам, выхватывая мечи.

Я подвел воздушный корабль поближе к помосту, давая Хулу Хаджи возможность спрыгнуть с корабля на платформу и встать рядом со своими застывшими врагами.

— Хул Хаджи! — ахнул Морахи Ваджа.

— Хул Хаджи! — Это донеслось от приоза, узнавших изгнанного принца.

— Хул Хаджи! — повторили жители Мендишарлинга, которые услышали имя, произнесенное приоза.

— Да — Хул Хаджи! — крикнул мой друг, высоко поднимая свой меч. — Джевар Бару хотел бы уверить всех, что я трус, который бросает свой народ. Но глядите, я явился в этот город разве что не в одиночку, чтобы спасти своих друзей и призвать вас свергнуть тирана. Сразите приоза, которые столь долго подвергали вас гонениям. Вот ваш шанс отомстить за себя!

Какой-то миг царило абсолютное молчание. Затем поднялся ропот, становившийся все громче и громче, пока не превратился в рев.

А затем население Мендишарлинга двинулось на ужаснувшихся приоза.

Много народа погибло под рубящими мечами солдат, прежде чем приоза рухнули, наконец, под явным численным превосходством. Но погибло меньше, намного меньше, чем погибло бы в жертвоприношении или позже, в тюрьме Джевара Бару.