Эдуард Веркин - Место Снов

– Он в нем качается? Ну, в смысле мускулатюр наращивает? Берет на трипак, с грудухи давит? Питается мясом игуан?

– Он в нем спит. Это кресло для сна. Стоит сесть в него и немного покачаться, как сразу уснешь и увидишь удивительно хорошие сны. Таких никогда нигде не увидишь. Фантастические сны…

– Ну да, охотно верю, – согласился Зимин. – Насчет фантастики Перец горазд. Нам тоже всегда всякие байки травил. Фантастические. Однажды такую жуткую историю толканул – я потом спать не мог, всю ночь за мной анаконды гонялись…

– Анаконды? – Лара вздрогнула.

– Ну да, анаконды. Будто я по лабиринту иду, вода по колено, а они ползут, ползут… Жутяга. Проект «Двери» называется, изготовление сверхчеловеков. Он тебе ничего не рассказывал?

– Нет, – быстро ответила Лара, – он мне ничего не рассказывал. Ни про сверхчеловеков, ни про…

Лара вдруг отвернулась.

– Ни про «Двери»…

Лара перешла на шепот. И Зимину показалось, что она как-то насторожилась. Испугалась, что ли, даже.

– Ты чего? – спросил Зимин. – Перец ведь чего только не напридумывает. Он вон Ляжке про чавкало рассказывал, оно же болотный янь.

– Болотный янь? – улыбнулась Лара.

– Болотный янь. Так Ляжка так испугался…

– Вранье, – подал голос с улицы Ляжка, – ничего я не испугался.

– Испугался, испугался. Перец умел, в смысле умеет страшные истории рассказывать. У него талант. У него вообще много талантов… Да ладно с ним, что ты там про кресло для сна рассказывала? Хорошее кресло, говоришь? Навсегда уснешь, говоришь?

– Что-то ты разошелся, – обиделась Лара. – Ты пока лучше тут покачайся и отдохни, а я пойду обед приготовлю.

Лара ушла, Зимин вытащил качалку на веранду к Ляжке, взял какой-то кинжал с золотой ручкой и принялся качаться, подкидывая кинжал. Мимо проковылял Леха, он направлялся к своей песчаной лежанке и был похож на сонного дракона.

– Уморился, огнемет, – сказал Ляжка. Зимин сразу уснул, и это было второе видение Зимина в тот день.

Ему приснился здоровенный негр в тельняшке. Негр сидел на завалинке супермаркета «Ягодка», на всегдашнем месте хулиганов, и независимо торговал кедровыми орешками. Негр был похож на смерть.

Зимин тащился в магазин за французским батоном и решил от нечего делать прикупить афроамериканского грызева. Недавно Зимин выучился одному ловкому способу добывания этих орешков из скорлупы и теперь собирался его опробовать.

– Почем стакан, снежок? – спросил он у негра.

– Тебе, солдатик, за пятеру отдам, – ответил негр. – Хорошие орешки, конкретные. Съешь один – и станешь счастлив.

– Я и так счастлив, – сказал Зимин.

Зимин сунул негру пятерку, и негр насыпал ему кедра. Кедр был почему-то горячим. Зимин купил батон, закинул его за плечо и отправился домой, чтобы стать счастливым окончательно и бесповоротно.

– Эй, парень, – крикнул вслед негр, – мне нравятся твои джинсы.

Зимин не оглянулся на этот тупой возглас, но стал размышлять, что негр хотел этим сказать. Нравятся ли негру конкретно джинсы или, возможно, негру…

– Просыпайся, герой, – сказали откуда-то сбоку. – Время пришло.

И Зимин проснулся. Негра не было, над ним стояла Лара с половником в руке. Из-за Лары выглядывал Ляжка, который грыз огурец.

– Пора обедать, – сказала Лара.

– Мне негр приснился, – пожаловался Зимин.

– Это к дождю, – сказал Ляжка. – Вот если бы тебе приснилась негритянка на экскаваторе…

Возле качалки стоял маленький столик. На столике супница с окрошкой, ведерко со льдом, кувшин с квасом и миска сметаны. Лара налила Зимину тарелку, заправила уксусом, сметаной и льдом. Зимин вооружился серебряной ложкой и стал хлебать. Ляжка сидел по правую руку и тоже ел, Лара смотрела на них с удовольствием.

Тут же откуда ни возьмись появился единорог и стал попрошайничать, тыкаться в ноги, ходить туда-сюда, мурчать и цепляться своим рогом за стулья. Зимин не вытерпел и сунул ему кусок хлеба, единорог жадно схватил угощение. Лара стукнула единорога половником по голове, и тот скрылся под крыльцом.

– Вот зараза, – незло сказала Лара. – Лизоблюд какой. У меня там кошка такая же была, все время попрошайничала. А я намазывала ей на колбасу горчицу. А вообще-то, я всегда хотела дракона, я уже это, наверное, сто раз говорила.

– А я хотел мотоцикл, – сказал Зимин. – Немецкий.

– А я красную машину с открытым верхом.

– А я с аквалангом хотел поплавать.

– А я вечернее платье хотела. Чтобы разрез до пояса и декольте.

– А я сапоги-казаки. И настоящую косуху с проклепом.

– Какие, однако, у вас убогие фантазии, – сказал Ляжка. – Берите пример с меня, я всегда хотел…

– Да мы уж знаем, что ты всегда хотел, – сказала Лара.

Они замолчали, а потом вместе засмеялись, как старые друзья-трилобиты в период больших, обильных планктоном течений.

– А Пашка всегда хотел быть похожим на Шона Рея [43]. Он сам мне признался. Только ты ему не рассказывай.

– Шон Рей негр, – сказал Зимин и понял, почему ему приснился негр. Это был вещий сон.

– Ты что, расист? – засмеялась Лара.

– Расист ли я? – спросил Зимин. – Я тебе сейчас покажу, какой я расист. – Зимин зачерпнул из ведерка горсть льда и быстро засунул за шиворот Ларе.

Она завизжала. И плеснула в Зимина окрошкой. Зимин увернулся, и окрошка попала на Ляжку. Лара выскочила из-за стола, спрыгнула с веранды и побежала к сосне. Зимин побежал за ней, но Лара встретила его огнем из плотных зеленых шишек. Они кидались шишками целый час, пока Зимин не попал Ларе в нос и у нее не пошла кровь.

А Ляжка все сидел за столом и аккуратно объедал с себя грибы, огурцы и кусочки картошки. Закончив, он сгрыз весь лед и заскучал.

Глава 18

Вода бессмертия

Они сидели на мостике, свесив ноги, как старые птицы, и смотрели на Бирюзовую Гору. Лара обрывала ромашки и пускала по воде белые лепестки.

Они сидели на мостике, Ляжка лежал на травке у ручья и отдыхал от оздоровительных трудов. С утра он дежурил на берегу и пил целебную воду, одолел пятнадцать кружек, и теперь ему было плохо. Бессмертие не выглядело таким уж привлекательным. Иногда Ляжка стонал и ругал неудавшуюся жизнь, Страну Мечты и Зимина, жажду наживы и вообще ругал все, что попадало в голову.

За кустом, вниз по течению, прятался мостник, он подбирал плывущие лепестки и гадал: любит, не любит, мостник тоже был последним романтиком.

– Он скоро приедет в гости, – говорила Лара. – И мы устроим праздник. Когда приходит Пашка, тут всегда праздник, тут все по-другому, как будто все взрывается. И птицы прилетают, и вообще все расцветает…

Зимин молча следил за падающими лепестками.

– Я умею пирожки печь, – говорила Лара. – Такие маленькие. С мясом, с творогом, с черемуховым вареньем.