Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт
Но я знал, зачем мы сюда пришли: мы хотели выяснить, кто сделал такой большой заказ папоротниковой бумаги сразу после той ночи, когда все инженеры, вероятно, были отравлены, а также что случилось с этим Субереком, который предположительно жил здесь.
Я бросил взгляд на темный коридор в конце комнаты. Там очень сильно пахло гнилью, а по потолку и стенам ползали черные мухи.
— Я запечатлею тебя последним, — прошептал я в темноту.
Я перерыл все прилавки и шкафы в поисках документов, в любом месте, где этот Суберек мог записать заказ, название или адрес какого-нибудь заведения. Я не нашел ничего, кроме инструментов и материалов для столярного дела. Кроме этого, машин и огромного, покрытого царапинами старого рабочего стола в центре комнаты, там не было ничего.
Я обыскал боковые комнаты. Старая раскладушка и одеяло. Шаткая плита, полная золы. Принадлежности для бритья и починки одежды. Суберек, похоже, жил один.
Я оглянулся на темный коридор.
Жужжание мух. Резкий запах гнили.
Я взял фонарь Строви, сделал глубокий вдох и пошел по коридору.
Коридор быстро сужался, приводя к небольшому люку, с лестницей, ведущей вниз. Но когда я приблизился к лестнице, то увидел, что воздух движется.
Нет, не движется: мерцает и дрожит. Он кишел черными мухами, которые вились над люком.
Я напрягся, перекинул фонарь через руку и спустился в темноту.
Зловоние разложения стало таким ужасным, что у меня на глазах выступили слезы. Мир кишел насекомыми, разъяренными моим появлением. И все же, когда я добрался до конца подвала, я поднял фонарь и огляделся.
Это было небольшое помещение для хранения инструментов и материалов. Обрезки папоротниковой бумаги, подлежащие переработке. Деревянные рамы и детали прессов. А там, в дальнем конце подвала, сидела человеческая фигура, лицом от меня.
Я уставился на фигуру, скрытую густой пеленой мух. Затем я собрался с духом, шагнул вперед, и черная завеса неохотно расступилась.
Это было тело мужчины, широкоплечего, плотного и грубо одетого. Его плечи и спина были черны от запекшейся крови, хотя я не видел никаких ран — пока. Все это показалось мне очень знакомым.
Я опустился на колени и поднес фонарь к голове трупа.
Там, у основания черепа, было крошечное темное отверстие. Точно такое же, как то, что я нашел на трупе Аристан.
Я вгляделся в лицо мужчины, запечатлевая то, что увидел: крупный нос, неоднократно сломанный в прошлом; редкая бородка; густые брови; один вставной зуб цвета олова. Йонас Суберек, как я догадался, наш пропавший мельник. Я больше ничего не смог узнать от его тела.
Я осмотрел остальную часть подвала, роясь в хламе и отбросах в поисках чего-нибудь еще интересного. Я ничего не нашел.
Сверху раздался хриплый, резковатый голос — Мильджин.
— Кол! — проревел он. — Ты там, внизу, парень?
— Да, сэр! — сказал я, выпрямляясь.
Его лицо с седой гривой показалось в люке.
— Черт возьми. Я бы ни за что не смог здесь пролезть... — Он моргнул, смахнул с лица мух, затем прищурился. — И, судя по вони, ты там, внизу, с мертвым парнем.
— Да, сэр, — сказал я. — Кажется, это Суберек. Человек, которому принадлежала мельница. Он мертв.
— Как?
— Дыра у него в голове, сэр. Как будто кто-то просверлил череп.
Его глаза сузились.
— Дыра у него в голове… Клянусь Святилищем. Это точно так же, как и в предыдущем случае.
Я кивнул, пытаясь выглядеть серьезнее.
— Да, Аристан. Ана рассказала мне о ней.
Он прищурился, глядя на меня.
— Строви сказал мне, что вы бросили тела в грязь. Это так?
— Два, должно быть, принадлежат капитану, сэр. Остальные... мои, я полагаю, да.
Его лицо стало странно непроницаемым.
— Интересно… И он сказал, что ты просто вспомнил. Это так?
— Вспомнил о моем обучении. Да, сэр.
— Интересно, — повторил он. — Хм. Тогда давай вытащим тебя оттуда. Сейчас прибудет вся команда. Без сомнения, скоро они будут требовать ответов.
ГЛАВА 22
| | |
— ВСЕ ЭТО НАЧИНАЕТ становиться, — устало сказал Ухад, — довольно отвратительным.
Пока мы слушали, я оглядывал комнату. Вся основная команда была там, стоя среди темных механизмов маленькой мельницы: Ухад мрачно склонился над рабочим столом, словно изголодавшийся голубой аист, смотрящий в безрыбный ручей; справа от него сидела Ана, с повязкой на глазах и согнутая, руками она ощупывала вмятины и шрамы на поверхности рабочего стола; напротив Аны сидела Нусис, все такая же дерзкая и веселая, кивающая даже в этот поздний час, в безукоризненно выглаженном красном пальто; и в глубине мастерской, наполовину затерявшись среди охапок сохнущих панелей, стояла Калиста, каким-то образом очаровательная и сверкающая, несмотря на царивший вокруг мрак, с глиняной трубкой во рту. Казалось, она была очень недовольна тем, что ее привели сюда: возможно, голубка-куртизанка дулась в своей клетке.
— Теперь, я думаю, мы можем с уверенностью заключить, что преследуем двух убийц, — сказал Ухад. — Один из них убивает с помощью яблонетравы, другой — с помощью шипа в черепе. Убийца с яблонетравой, по-видимому, исчез, но этот новый, похоже, все еще здесь... и убивает с большим энтузиазмом. — Он сделал паузу, его лицо помрачнело. — Однако, прежде чем мы продолжим размышлять, я бы предпочел, чтобы более опытный глаз осмотрел это последнее тело. — Он повернулся к Нусис. — Я полагаю, иммунис, что вы, как апот, в какой-то степени привыкли исследовать трупы...
Веселая улыбка исчезла с лица Нусис. Она вздохнула, сняла свое красное апотекальное пальто, аккуратно сложила его и положила на стул. «Я пойду посмотрю», — сказала она и скрылась в вонючем коридоре.
— Вам не нужен фонарь? — крикнул Мильджин ей вслед.
— Нет, — послышался в ответ ее голос. — Я прекрасно вижу в темноте.
Наступила удивленная тишина. Затем Мильджин усмехнулся и покачал головой:
— Проклятые апоты...
— Мы уверены, что у нас двое убийц? — спросила Калиста. — Да, первым человеком, которого ударили этим шипом по черепу, была секретарша Бласа. И это, вероятно, связано с чудовищной коррупцией Бласа — устраняют всех, кто мог знать то, что ему знать не следовало. Но почему
