Остров жизни - Иван Поляков
– Ещё один? В мой дом?! КУДА ЕЩЁ?!
«У него сейчас сердце разорвётся».
– Па-ап! Пап, успокойся! Ничего страшного не произошло. В конце концов, мне нельзя волноваться! – припомнила Зое когда-то где-то подслушанную, вырванную из разговора и общего смысла фразу. Вроде как вышло не так уж скверно.
– Тебе нельзя?! Твою да через телегу, это в моём доме намеривается жить орава!
Вынырнув откуда-то из-под мышки, Вера как-то хищно продавила сухенькой ручкой котт девушки сразу под поясом.
– Мальчик, – в стеклянных глазках старушки проскользнула искра разума. – Дорогая, я тебя поздравляю.
– Да как так? Как она вообще сюда пролезла?
Краснота спала с лица мужчины. Теперь он был абсолютно белым, точно кто-то специально втирал мел в жирную, пористую кожу. Воспользовавшись моментом, седина, до этого таящаяся за бранью, показалась во всей своей красе. Вылезла и завилась пеплом на висках и залысинах. Ивеса едва заметно потрясывало.
Гай сиял:
– Вы видели? Ну как? Все как учили.
На юном рыцаре застыл дикий взгляд.
– Гай! Да иди ты … Гай… С миром!
[1] Вообще-то, лишь час часа сорок три минуты. Да кто считает эти мгновения?!
[2] Бонне пока что лучше вообще в расчёт не брать. Не выходило из него человека, как тот не старался.
[3] К ней по сложившемуся негласному правилу никто чересчур близко не приближался. Устарело, конечно.
[4] Да, его судьба в самом деле мало кого тревожила. Такова уж плата профессии, что ж поделать.
[5] Какое-никакое, а всё ж утешение.
[6] Или хотя б неместной кузни. Не в обиду Дехану будет сказано, но гвозди – да, подковы и котелки – возможно, за остальное же ему лучше просто не браться. Нет навыка.
[7] Ту, что он подкармливал, когда думал, что никто не видит.
[8] То ещё зрелище, надо сказать.
[9] Как бы он ни выглядел.
Часть 4. Гремящие облака. Глава 1. Один с небом.
Змеи живут веками, но и их жизнь не бесконечна. С чего всё начиналось? Память разрывала время и пространство. Она подбрасывала старые, очень рваные картины. Вот скалы, на которых растут цветы, белые и нежные. Они колышутся, изгибаясь под каждым порывом ветра. Вот бескрайнее небо и край уступа.
Он возвращался к этому обрыву раз за разом, но так и не решался взлететь... хотя уже пора было. Вот чёрное крыло: оно снова принесло пищу.
Красный. В мелкой и острой, треугольной чешуе: он был куда заметнее прочих. Он не мог притаиться под кустом и просто спрыгнуть с дерева не мог. Он не охотился на кроликов.
"Грызуны не для драконов", – позже поймёт змей, но тогда... тогда он был мал. Ел меньше прочих и хуже рос.
Все уже улетели, а он по-прежнему подходил к обрыву. Он смотрел вниз. Чувствовал ветер на треугольной чешуе... и запах неба. Он видел облака, где-то там: внизу. Несколько чахлых берёзок, что росли на скате. Они уже не способны были его удержать.
Чёрные крылья. Они снова принесли еду.
Рывок вниз.
***
Достаточно просто есть. Для этого не нужна ни стая, ни кто-либо ещё. Только ты и жертва. Змей помнил поля и луга, леса, где осели его братья, но это не важно. Эта равнина ему не подходила.
Он вырос слишком большим и слишком сильным. Лишь один, большой и целый горный хребет был вровень. Он веками рос, и всё остальное оказалось слишком мало... слишком... слишком.
Это не был вопрос победы или поражения. Это был вопрос жизни. Он просто должен был выжить. И для этого должен был победить.
Змей помнил первую картину пика: это была громада, что внезапно начала задирать мир. Горизонт стал смещаться. Лес закончился. Теперь там были камни. Это хорошо. Змей помнил, какого это: жить на уступе. Там, где были цветы. Вершина мира, вот что ему было нужно.
Резкий порыв ветра. Словно мир вдруг выгнулся, подбросил и попытался скинуть. Змей не ожидал. Ему пришлось выгнуть спину, ударить крыльями несколько раз, чтобы выровнять полёт.
Картина: это было похоже на волны. Земля впереди этой серой пустоши внезапно поднималась тёмно-бурым валом, следом шёл вал повыше, ослепительно-белый, на котором тенями рисовались перекаты, ну и последний: в пене облаков.
По цвету вершина почти сливалась с цветом неба. Неожиданно она была лишь чуть темнее. Облака разбивались об неё, и лишь по этим белёсым лентам можно было различить общий силуэт. Дракон запомнил его. Запомнил навсегда: змеи никогда и ничего не забывают.
Камней внизу делалось лишь больше. Это хорошо. Так и должно быть. Где-то через час стали заметны острые пики. Острые скалы по левое крыло. Облака плыли по ним, так что грани то показывались, то скрывались. Это нужно было запомнить: место, куда можно резко спланировать, воспользоваться меньшим размахом крыльев, своею молодостью и юркостью. Это была не первая битва, дракон знал, что подобное не может не помочь.
А вот ущелье, молодой змей мог пролететь сквозь него, а взрослый нет. У титана и шанса не было сложить крылья и проскользить так далеко. Он стал бы цепляться. Прыжки прекрасно справляются с расстояньем, но не когда вокруг тебя кружат когти, зубы и огонь.
Река изгибалась внизу по пепельным камням. Очень мелкая, голубая и блестящая полоска, в которой то возникал, а то вновь терялся силуэт тёмных на фоне неба крыльев.
Стая крупных к чёрных птиц возникла на фоне белого вала. Поднялась и, медленно и мерно махая большими крыльями, ушла с дороги, она не смела преграждать ему путь. Никто не смел.
Восходящие потоки. Развернув и чуть приподняв крылья, чуть приспустив лапы и выгнув спину; расправив грудь, змей спустился по прямой.
Лишь одна сторона горы никак не просматривалась со стороны входа в логово змея. Лишь один уступ был скрыт в тени достаточно надёжно, так что ветер никак не мог донести запах достаточно далеко. Красный змей знал это. Знал. И он был готов.
На уступе выл ветер, но холодно, внезапно здесь не было. В груди дракона тлел огонёк, так что кровь его была тепла. Дыхание парило. Мелкие камушки заходили и захрустели неожиданно громко в этой режущей, абсолютной тишине. Взгляд наверх: чёрные камни и тёмно-серый в тени снег. Как
