Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Штольц Евгения

Граф беспристрастно смотрел сначала на это девичье украшение, потом на вампира, который был немногим выше него. А когда Уилл почти закончил приводить себя в порядок, вырвал его из размышлений:

— Ты спал с моей дочерью?

Уильям вздрогнул, побледнев, затем густо покраснел. Испуганно кивнув, он стал спешно вытираться. У него затряслись руки, и он неумеючи завозился с завязками на шоссах, между тем в ужасе поглядывая на графа Тастемара. Много слов оправданий он придумал себе заранее. Не единожды мысленно вел беседу с графом, где каялся. Но сейчас все заготовленные речи просто-напросто позабылись — от страха.

— Я… господин, я… Оно так…

— Успокойся, — перебил его Филипп. — Если бы ты сделал что-то Йеве против ее воли, тогда я бы разговаривал с тобой по-другому. Но, как я понимаю, моя дочь сама была не против прыгнуть к тебе в кровать. Верно же?

Филипп ожидал кивка, но его не последовало. Вместо этого Уильям, не желая выдавать Йеву, нахмурил брови и упрямо промолчал. Тогда граф уже с интересом посмотрел на него:

— Чего не отвечаешь? Когда это случилось между вами в первый раз?

— В середине лета…

— Как часто? — поднял брови Филипп.

— Пару раз в неделю, — кротко ответил Уильям.

— Хм… Ну что ж, я думал, это продолжалось у вас дольше… Рассказывай.

— Рассказывать? — ужаснулся Уилл.

— Да, да. Кто первый инициировал? Говори все, каждое слово, каждое действие! А ты на что рассчитывал, когда возлег с моей дочерью, а? — Граф угрожающе сделал шаг к дрожащему Уильяму и оскалился. — Потом я и у нее спрошу то же самое. Если хоть слово не совпадет или кто-нибудь что-нибудь утаит, шкуру спущу с вас обоих! А тебя с балкона сам выброшу, понял? Говори!

Уильяму пришлось рассказать. Руки его тряслись, в страхе он касался ими лица, шеи. Хотя рассказ и занял всего две-три минуты, ему показалось, что прошла вечность. Он поглядывал на графа в ожидании, что его закопают, ударят, оскорбят, выкинут с балкона, но граф вместо этого… вдруг громко расхохотался.

— Ох уж эти женщины… Кувшин она побольше взяла, чтобы перекусить в камере! Да еще и рядом пристроилась — стул, видите ли, шатался! — хохотал он. — Видимо, не дождалась от тебя решительных действий!

Вытирая слезы платком, граф продолжил:

— Успокойся… Черт с вами двумя, что ж теперь поделать. А то, что напугал, извини. Мне нужно было понять, что между вами случилось. Йева-то соврала бы мне при любом раскладе. Ох, Йева, Йева…

— И что вы сделаете с нами?

— А что я могу с вами сделать? — Граф пожал плечами. — Йеве уже больше тридцати лет. Да и она все-таки не девушка на выданье, чтобы я следил, с кем она спит.

— Сколько ей? — удивился Уилл.

— Сколько я сказал. Она не говорила, что вампиры растут и стареют в два раза дольше? Для нас тридцать лет — что пятнадцать, а сорок — что двадцать. Но она, видимо, волновалась, что ты испугаешься ее возраста, потому и смолчала. Однако раз она так настойчива. Похоже, у нее не складываются отношения с Базилом… Я, конечно, подозревал, что… хм… но все-таки…

— Так вы за это меня не накажете? Не снимете шкуру, не выкинете с балкона?

Филипп снова рассмеялся, прикрыв глаза ладонью. Иногда он поднимал взор на ошарашенного Уильяма, который уже был готов к наказанию, и на него накатывал новый приступ смеха.

— Ох и чудной же ты, — успокоившись, сказал граф. Его синие глаза блестели от слез. — Мне почти пятьсот лет, юноша, и я слишком многое повидал! Поверь, близость между мужчиной и женщиной — это самое обыденное, что случается в жизни каждого. Не тебя первого, не тебя последнего подвели под то, что ты счел своей инициативой. Не гляди так на меня. Я не отец твоей бывшей невесты, чтобы наказывать тебя за подобное…

Филипп подошел к все еще перепуганному Уильяму, похлопал его по плечу и слегка подтолкнул к выходу.

— Послушай, — весело добавил он, сверкая глазами, — вы только сильно не шумите, а то я по ночам тоже не сплю. Да и слух у меня чуткий…

Едва сдержав очередной приступ смеха, когда его гость сделался пунцовым, граф вывел его, озадаченного, из комнаты и закрыл дверь. Потом обогнал Уилла и бодрым шагом направился вверх по лестнице. Привыкшего к мерзавцам, обманщикам и негодяям Филиппа забавляли и даже в чем-то умиляли простодушие и благородство его подопечного. В свою очередь, молчаливый, растерянный оттого, что ему одобрили отношения, Уильям пытался не отставать от покровителя. Когда они уже поднялись на пятый этаж и оказались у своих дверей, он набрался смелости и тихо шепнул:

— Спасибо вам.

Конечно же, граф это услышал, слегка улыбнулся и переступил порог своей спальни. Уильям последовал его примеру и, усевшись в кресло перед холодным камином, задумался над состоявшейся беседой.

Следующим утром Йева, проснувшись, побежала навестить отца. Войдя после стука, она полюбопытствовала о его здравии. Граф отложил книгу «Рекогносцировка» и неожиданно весело улыбнулся.

— У меня все хорошо, дочь моя. Еще пара дней — и буду здоров. Спасибо, что спросила о здоровье своего отца. А ты как себя чувствуешь? — вкрадчиво спросил он.

Не ожидавшая встречного вопроса, Йева слегка растерялась.

— Да подойди ближе, не бойся.

— Хорошо, отец. — Девушка присела на кровать.

— Это замечательно. Знаешь, вчера я спросил Уильяма о ваших отношениях, можно даже сказать, что припер беднягу к стене.

— Отец, я…

— Спокойно, я не против ваших заигрываний, тем более что вы уже все сотворили. Дело молодое. Но хочу тебе кое-что сказать, — он понизил голос и добавил серьезно, шепотом: — Во-первых, не смей ни слова говорить ему о наших планах на дар Гиффарда.

Дочь кивнула. В ее зеленых глазах сияла радость. Она взяла отца за руку и нежно погладила.

Граф продолжил:

— А во-вторых, все, что вы делали и будете делать, станет очевидным для всех старейшин, включая и меня, после передачи воспоминаний Уильямом через Гейонеш.

Йева смертельно побелела и тут же зарделась от стыда.

— Как?.. — едва не вскрикнула она, но под грозным взглядом отца продолжила тихо: — Почему вы не сказали об этом раньше?

— А это бы повлияло на твое решение прыгнуть к нему в постель?

Йева промолчала, не зная, что ответить.

— Не заигрывайся с ним, дочь моя. Он хороший парень, но не позволяй чувствам овладеть тобой до конца. Ты знаешь, что ждет нас в Йефасе… Кувшин для него брать не нужно, он наелся ночью. Спустись к портнихам, узнай насчет одежды, подготовили ли они пару костюмов. Если хоть один готов, отнеси Уильяму и можешь показать ему замок. Разрешаю даже прогуляться по городу, если хотите… Пока он сытый, он для окружающих безопасен. Скоро мы покинем Брасо-Дэнто и отправимся в Йефасу, так что пусть наш рыбак хотя бы немного… поживет… Ступай!

Йева кивнула, поцеловала сухую ладонь отца и, окрыленная, побежала на второй этаж. Швеи как раз дошивали костюм. Они уверили ее, что, когда солнце высоко взойдет над острой горой, все будет готово. Однако графская дочь уселась в кресло в их комнатушке и принялась требовательно ждать, нахмурив бровки, — тем самым подгоняя портних. Она могла и уйти, а потом вернуться или вовсе прислать слуг, но ей не терпелось показать Уиллу прекрасный Брасо-Дэнто. Что до ее близости с их гостем — она понимала, что отец наказывать ее не станет, однако не ожидала, что он ее и не осудит. Поначалу новость об обряде памяти ее напугала, но позже Йева беспечно махнула на это рукой. Что могло случиться, уже произошло — в этом отец прав.

В комнату она вошла после короткого стука. Уильям сидел в кресле, сложив руки замком на животе; голова его была опущена, черные волосы ниспадали на лицо. Свои длинные, как у цапли, ноги он вытянул вперед, будто в камине горели дрова, а он грелся подле него. Очнувшись от дремы, он ласково улыбнулся, однако от Йевы не укрылся больной блеск в его глазах.

— Ты точь-в-точь как Гиффард, — заметила она. — Он постоянно так сидел, мог сутками дремать в этом кресле в такой же позе.