Kagami - Дети Зазеркалья

Марта и Рената встали по обеим сторонам от меня, и я понял, что выбора у меня уже нет. Да и нужен ли он мне?

— Не беспокойтесь, Питер, — улыбнулся Лакруа, — я что-нибудь придумаю для доктора Этлери, — я кивнул, понимая, что действительно придумает. — И знаете… я вам все еще завидую, Питер.

Я посмотрел на его счастливое лицо и, наконец, смог искренне улыбнуться.

— Марта, скажи Тилли, чтобы заглянула ко мне в следующий раз, — отдала распоряжение летающая малышка.

Эльфийка кивнула и ненавязчиво подтолкнула меня к порталу. Я взял двух дам под руки и сделал шаг в сияние. Я еще услышал крик Макса: "Я с вами, ба!", а потом мир померк.

Смотрительница Маргарита, Серебряная леди.

Вспомнить древнее ощущенье —

Свет в глазах, яд в крови,

И на колени встать, и лунным женьшенем

Грусть свою отравить.

Олег Медведев "Исказилась наша планета"

Джесси и Рената бросаются к потерявшему сознание Питеру, а я растерянно смотрю на внука. Мне бы озаботиться новоявленным кентавром, но поведение Макса меня слишком удивляет. Когда мы шагнули в портал и оказались в перуанском отеле, он страшно переживал, что с нами нет Хандарифа, а теперь, когда саламандр остался в том мире, этот великовозрастный оболтус панически смылся. Да-да! Именно смылся и именно панически. И изображает бурною деятельность вокруг сына вождя. Можно подумать, он сможет поднять кентавра!

— Макс, — негромко зову я и он смущенно оборачивается. Я маню его пальцем.

Макс вздыхает, но все же поднимается с колен и подходит. Я вопросительно поднимаю бровь. Он строит непонимающую мину.

— Извольте объясниться, юноша, — строго требую я.

— Ты о чем, ба? — невинно пожимает он плечами.

— О том, что ты здесь делаешь. Что случилось, Макс? Ты же не собирался пока возвращаться. Да и Вел, насколько я поняла, на тебя надеется, — внук снова вздыхает и смотрит на меня несчастными глазами, словно умоляет не выпытывать его страшную тайну. — Макс? — не сдаюсь я и, поймав его взгляд, требую: — Выкладывай!

— Гретхен, — сообщает он.

— Что, Гретхен?

— Ну… точнее… — он мнется, — Гретхен, подцепившая на крючок парня, — он поднимает на меня печальный взгляд, словно только что все объяснил. Скорее сильней запутал.

— Переведи, будь добр, — хмурюсь я. — Что плохого в том, что твоя сестра кому-то понравилась?

Макс набирает полную грудь воздуха и выпаливает:

— Только то, что этого кого-то очень быстро прожуют и выплюнут, а потом этот самый кто-то будет поливать слезами мою жилетку, в надежде, что я способен достучаться до своей жестокосердной сестры. А я не способен. В принципе. И огребу по всем направлениям. Проверено, — он переводит дыхание. — Поэтому, когда Гретхен кого-то охмуряет, я стараюсь держаться подальше. Меня по любому втягивают в выяснение отношений, а любимая сестрица потом месяцами со мной не разговаривает. Вот сама посуди: оно мне надо?

— И много раз такое бывало? — усмехаюсь я, наконец-то понимая, от чего удрал Макс.

— Регулярно, с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, — отмахивается он, но тут же заводится снова. — И что самое обидное, ба, она всегда выбирает отличных парней! Хоть бы раз какую дрянь подобрала! Я бы морду ему набил и успокоился.

— А ей самой еще ни разу морду не били? — я уже с трудом сдерживаю смех.

— Ей набьешь! — обреченно качает головой внук. — Она сама, кого хочешь, танком переедет.

— Ну, с Кантом у нее этот номер не пройдет, — пытаюсь я его утешить.

— Надейся! — хмыкает он, но веселья я в его голосе не слышу.

— Спорим? — предложение слетает с языка прежде, чем я успеваю вспомнить, какими бедами мои споры могут окончиться. Но, увы, Макс мгновенно подхватывает идею.

— На что? — азартно интересуется он.

— На желание, разумеется!

Когда-то, много лет назад, я сама научила его этой глупой игре. Само собой, я тогда всегда старалась проиграть, чтобы побаловать маленького внука. У Макса были просто замечательные желания, которые очень хотелось исполнять. Его идеи никогда не ограничивались банальным зоопарком или мороженым. И уже в трехлетнем возрасте он обожал все, связанное с историей. Если бы я только знала тогда, что в нем говорит способность к магии времени!

Макс косится на меня и, наконец, весело хихикает.

— Ба, ты нарвешься! — ехидно сообщает он мне.

— Еще посмотрим, кто из нас! — парирую я.

— Марта! — окрик Джесси заставляет меня вернуться к реальности.

Мы с Максом бросаемся к Питеру, на наши голоса уже спешит Риох, а следом за ним и любопытные дети.

— Я не настаиваю, леди Маргарита, — вздыхает Марк, на мгновение переставая мерить шагами комнату, и печально смотрит на меня. — Просто, пойми и ты меня, фейри. Я тридцать лет мечтал о том, что мой сын будет рядом со мной. И в том, что он сейчас не желает присоединиться ко мне, есть и доля твоей вины.

— Я знаю, Марк, — он прав, как ни больно мне это сознавать, — поэтому и прошу у тебя это время. Дай мне возможность объяснить ему все, исправить собственную ошибку.

— Так много ошибок… — бормочет Вождь Предреченный с тоской глядя в окно. — Так много… Питер… Шета…

— Ох, Марк!..

— Она ему понравилась, да? — он смотрит на меня через плечо.

— Она всем нравится, — я не хочу развивать тему.

— Значит, он стал психиатром…

Я почти вмжу, какая надежда сейчас пускает ростки в его душе, но понимаю и то, что она бессмысленна. Скорее всего, бессмысленна. Питер не слишком сильный маг, хотя и разносторонний. Даже если ему удастся понять причину, увидеть замки заклинания, способ его разрушить, сам он с этим не справится. Разве что снова придется тащить сюда всех возможных экспертов.

Питер замечательный. Помню, много лет назад Марк тоже произвел на меня неизгладимое впечатление именно своей добротой. Но доброта Питера какая-то незамутненная. В отличие от своего отца, он не стал мизантропом в том мире, не возненавидел всех и вся за свою непохожесть на других. Он даже профессию выбрал такую, где может по-настоящему преуспеть только очень добрый человек. Дети влюбились в Питера сразу. А он УВИДЕЛ Шету. И сделал охотничью стойку. Я едва не задохнулась, разглядев в его взгляде, устремленном на кентавричку, азарт победоносного сострадания. И испугалась. Если Питер наделен такой же целеустремленностью, как и его отец, Библиотека получила нового члена семьи. Питер не уйдет отсюда, пока не найдется способа излечить Шету. Просто не сможет. Он уже впустил ее в свою душу. Но ему не хватит сил.

Я не могу объяснить все это Марку. Шету Библиотеке отдал Эврид, он имел на это полное право, и Марк никак не мог повлиять на его решение, даже если бы захотел. Но тогда он и не хотел. А вот Питера он мне добровольно не отдаст. Я не хочу ссориться с Марком, не хочу его обижать, особенно сейчас, когда он так нуждается в моей помощи. Я должна найти способ его уговорить, достучаться до него. Вождь должен оставить сына в покое по доброй воле. Они и так не слишком тепло встретились. Я видела, что Питер очень старается не показывать многолетней боли. У него хватило ума и сердца простить отца. Нужно, чтобы еще Марк смог простить себя. И меня. Хотя, лучше пусть он винит меня.