Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– У вас там есть кто-нибудь близкий? – тихо спросил склонившийся к нему максимус.

Семья Гровера жила в верхнем городе, но внизу сейчас были стражники, там же быт и сумасшедший лорд Бейсингем, от которого совсем не требовалось кидаться в огонь. Он куда больше пригодился бы здесь, но разве Тони удержишь? Гровер снова вспомнил, как увидел его впервые: убогий крестьянский домишко, стол, печка, в глазах туман от усталости, и вытянувшийся перед ним чумазый мальчик: «Не беспокойтесь, господин генерал, я знаю, что должен делать!» В том-то и беда: он всегда знает, что должен делать, но не всегда его знание целесообразно. А попробуй ему хоть что-то доказать…

…До аббатства оставалось чуть меньше двух кварталов. Они вышли с очередной крохотной площади с колодцем, по-прежнему на полквартала опережая подступавший пожар. Здесь большинство обывателей, проснувшихся не оттого, что их дом охватило пламя, а от набатного колокола, были одеты, но, занятые сборами, все равно выскакивали из домов, когда те уже загорались. Почти все тащили мешки и узлы, а ручные тележки стражники отбирали и тут же ломали.

– Ну куда его несет! – выдохнул шедший рядом с Энтони стражник и заорал: – Стой! Стой, дурак!

Энтони проследил направление его взгляда и увидел человека с мешком, который выскочил из соседнего дома. Тот дико огляделся по сторонам и… кинулся не в ту сторону. Энтони замер, невольно прислушиваясь: сейчас раздастся вопль… Но прошло несколько бесконечно долгих секунд, а он слышал лишь треск огня.

Солдат двинулся дальше, а Энтони продолжал стоять, вслушиваясь и вглядываясь. Это было дико и неуместно – но он вдруг увидел происходящее глазами поэта, пожар притягивал и завораживал своей свирепой красотой. Это надо запомнить! Энтони стоял и глазами, ушами, кожей, всей душой впитывал поэзию огненной ночи. И лишь насытившись, огляделся по сторонам и заметил, что остался один.

Тут же, в какое-то неуловимое мгновение, мир перестал быть явью, время сделалось густым и вязким, как во сне. Дома внезапно надвинулись, показалось, что ревущая огненная стена совсем рядом – да вот же она, в двух шагах, за дымной завесой! Платок на лице не давал вздохнуть, Энтони рванул его долой, и в легкие ворвался горький едкий воздух. Он в панике пытался дышать, дым раздирал грудь, пламя надвигалось ближе, и внезапно его охватил дикий, неуправляемый ужас. Он не знает, куда идти, случилось то, о чем предупреждал Флори – он потерял направление! Отчаянным усилием Энтони подавил приступ страха, понимая, что эта победа над собой – последняя, еще мгновение, и он кинется неизвестно куда, не разбирая дороги…

Голос возник внезапно, знакомый, звучный и спокойный – самое конечно же время!

– Ну вот мы и встретились, мой рыцарь. Немного преждевременно, но ты сам сюда пришел…

И тут из дымной мглы появился давешний стражник. Солдат пристально взглянул на него, взял за плечи, встряхнул… Кажется, он что-то кричал, но Энтони не понимал слов. Тогда солдат отвел ножны и резко ударил его – раз, еще раз, и погнал перед собой, как они только что гнали бегущих в панике людей. Бейсингем тупо шел под градом ударов, даже не пытаясь возмутиться или заслониться, пока не упал, споткнувшись. Тогда его подхватили с двух сторон и потащили, чья-то рука прижимала к лицу платок, он, задыхаясь, пытался оттолкнуть эту руку и никак не мог…

Они вывалились на площадь, стражники толкнули Бейсингема на камень возле колодца, где уже распоряжался пожарный, тот что-то крикнул, и на Энтони обрушился водопад, потом еще и еще… мир вздрогнул и стал на место. Пожарный подошел, присел на корточки, взял его за подбородок и заглянул в глаза.

– Оклемался? – спросил он.

– Все в порядке, – выдохнул Энтони, все еще не в силах отдышаться, и принялся расправлять свой платок. – Спасибо, Флори. Принимайте командование. Какой из меня тут, к черту, командир, самому нянька нужна…

– Глупости! – пожал тот плечами. – Это огненный морок. Со всяким может случиться, и со мной было. Два раза такие вещи не повторяются, так что не опасайтесь.

Бейсингем поднялся. Морок схлынул, как волна, и он чувствовал себя на удивление спокойно, голова работала великолепно. Он огляделся: стражники занимались своим делом, на него никто даже не смотрел, и он не понимал – то ли это деликатность, то ли солдатам попросту не до оскандалившегося генерала. Пожарный тоже стоял рядом и помалкивал. Энтони прислушался: он уже научился ориентироваться по слуху.

– Надо идти, Флори, здесь народу уже почти нет…

– Огонь подходит к аббатству, – каким непостижимым образом пожарный на дозорной площадке ориентировался в затянутом дымным маревом городе внизу, Гровер не понимал. – Плохо. Там наверняка уйма людей…

– Чего ж тут плохого? – удивился максимус. – Церковь выстроена на совесть, стены толстые, гореть особо нечему. Там, пожалуй, не одна тысяча человек спасется…

– Если бы все было так просто, мейстер… – покачал головой пожарный. – Молитесь за тех, кто сейчас там. Это все, что мы можем. Даже предупредить их, и то не успеем…

По мере того как он говорил, Гровер, оттягивая душивший его воротник, все больше поворачивался к максимусу. Потом оба, не сговариваясь, подняли глаза на поднимающийся над дымом купол, так, словно ждали, что тот в любую минуту рухнет…

– …Надо идти, здесь народу уже почти нет, – сказал Энтони.

– Погодите-ка, ваша светлость, – ответил Флори. – Успеем. Ветер сносит дым, так что я хочу кое-что посмотреть…

Они находились на одной из относительно богатых площадей, где было немало домов из трогарского мрамора. Пожарный остановился посередине площади, перед одним из таких домов – небольшим особнячком, зажатым между двумя мещанскими постройками. Энтони тоже стал наблюдать. Домик некоторое время стоял, потом белые стены начали покрываться трещинами, рассыпаться, крыша рухнула, и над грудой обломков взмыло веселое пламя.

– Так оно и есть… – сказал пожарный. – Я об этом слышал, а теперь и вижу – эти белые камни не выносят огня…

– И что это значит? – не понял Энтони.

– Ничего хорошего. Из этого камня в нижнем городе не только дома, но и церкви строят. Так? А народ куда бежит отсидеться? В храм. Так? Значит, правильно, что из храмов народ выгоняем.

– И какая к нам ближайшая церковь? – поинтересовался Энтони.

– Сальвианское аббатство, – ответил пожарный, и оба с ужасом уставились друг на друга.

…И вот они на площади Святой Сальвии, перед белоснежной громадой аббатства, вокруг которой, вплотную или почти вплотную, теснятся все те же мещанские дома. В свете укрепленных над входом в церковь факелов Энтони оглядел свое воинство. Не больше двадцати человек. А в аббатстве – сколько людей в аббатстве? Тысяча? Две? Сколько вообще народу может вместить такой громадный собор?