Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Отряд вышел на большую грязную площадь, названия которой Энтони не знал, и остановился. Как ни готовил он себя к тому, что увидит нечто небывалое, все равно ничего подобного тому, что оказалось на самом деле… Так, должно быть, выглядит ад – сравнение было банальным, но верным.

Точнее, не видел он как раз почти ничего – красноватый полумрак, затянутый дымным маревом, в котором метались тени. Зато шум стоял такой, что Бейсингем едва слышал самого себя, хотя командным голосом был не обижен. Он и не предполагал, что от пламени может происходить столько шуму: огонь грохотал, гудел, стреляли, не хуже пушек, пылающие бревна. На самой площади истошные крики сливались в один многоголосый вопль. И над всем этим кошмаром надрывались колокола церквей. Нет, надо заткнуть хотя бы эти бронзовые глотки!

Справа возвышалась какая-то неясная громада: это оказался большой приземистый храм, деревянный на каменном фундаменте. Колоколов в нем было, как показалось Энтони, по меньшей мере с десяток.

– Пошли туда людей, – велел он сотнику, – чтобы перестали звонить. Можно подумать, кто-то не знает, что начался пожар.

– Люди в храм бегут, – буркнул тот, омахивая лицо знаком Солнца. – Поэтому и звонят.

– Вот именно, – раздраженно сказал Энтони. – И там наверняка уже укрывается куча идиотов, надеются, что боженька их спасет. Гони всех оттуда!

Капрал укоризненно посмотрел на Бейсингема, но ничего не сказал, взял пятерых солдат и направился к церкви. Вскоре оттуда действительно повалили люди.

Энтони знал, что скученность на бедной окраине чудовищная. В каждой комнате лепившихся друг к другу убогих домишек ютилось несколько человек, а то и несколько семей. Обитатели трущоб выскакивали, кто в чем спал – те, кто вообще успевал выскочить – и метались теперь в дыму по узким улочкам, освещенным лишь подступающим пламенем, не зная, куда бежать, звали друг друга или просто вопили от ужаса.

Пожарный оказался прав, трещотки им пригодились, и еще как! На их сухой деревянный голос, пронизывавший адский шум горящего города, выскакивали люди – раздетые, очумевшие, не соображающие, где какая сторона света и куда бежать, но уголком обезумевшего мозга понимающие, что где городская стража, там порядок и надежда.

Солдаты стали поперек площади, сходящейся воронкой от колодца до главной улицы и цепочками у двух других, ведущих к верхнему городу. К ним подтягивались и не потерявшие голову горожане. Мужчины брали палки и становились рядом со стражниками, женщины тащили из лавки на площади холсты, резали их, кидали в поилку для скота и подавали выбегавшим к ним людям мокрые тряпки.

Энтони впервые в жизни видел, как действует городская стража в обезумевшей толпе. Отцепив от пояса тесаки и не вынимая их из ножен, стражники сбивали перепуганных мечущихся людей в стадо и, не давая им топтать друг друга, короткими ударами гнали к главной улице. Между делом солдаты отбирали громоздкие вещи – чего только не хватали несчастные с перепугу! – поднимали детей и совали их на руки мужчинам, если те хоть что-то соображали. Но что-то соображали далеко не все. На стражника вылетел здоровенный детина, пробивавший себе дорогу в толпе обломком доски – тут же сверкнул выхваченный клинок, и тот без звука рухнул на землю, а солдат, ни на мгновение не останавливаясь, вбросил тесак в ножны и продолжил свою пастушескую работу.

Огонь приближался. Грохот и гудение пламени сделались громче, на площади становилось светлее. Время от времени сквозь треск огня прорывался жуткий, ни с чем не сравнимый вопль, который долго еще будет звучать в ушах тех, кто его слышал…

– Милорд, – хрипло прошептал стоящий рядом солдат, – что это такое? Чем пахнет?

Бейсингем принюхался: пахло жареным мясом. Солдат отошел в сторону, наклонился, ухватившись за сруб колодца, и оттянул край платка. Энтони с трудом удержал подкативший к горлу мерзкий комок – лишь потому, что еще думал о престиже командира. Хотя какой он командир? Солдаты и без него знают, что делать, а он лишь стоит и смотрит. Он подошел к колодцу и, сменив одного из горожан, взялся за ведро.

Постепенно площадь пустела. Толпа схлынула, ушли помогавшие солдатам горожане. Шум пожара подошел ближе, до них стали долетать небольшие головешки. Энтони приказал трубить сбор, и над площадью запел рожок.

– Можно несколько минут отдохнуть… – сказал пожарный.

Стражники рухнули на землю, где стояли, Флори устроился рядом с Бейсингемом на краю колоды и, повернув голову, внимательно прислушивался. С боков площади уже слышался треск огня, пламя обходило их – еще немного, и кольцо замкнется. Флори вздохнул и поднялся:

– Все! Надо идти!

Сигнальщик протрубил отход, и, вылив на головы по черпаку воды из колоды, они быстро пошли вперед, до следующей площади с колодцем, подгоняя по пути отставших горожан.

– …Милорд Бейсингем совершенно правильно поступил, оставив здесь обоз. Внизу он не принес бы пользы, лишь перегородил бы улицу…

Комендант города Гровер, купеческий старшина максимус Эрдли и герцог Монтазьен стояли на площадке дозорной башни и смотрели вниз, туда, где лежал окутанный дымным облаком нижний город. Кроме них, на площадке ухитрились поместиться адъютанты коменданта, два помощника максимуса и начальник второго пожарного обоза, который и давал теперь пояснения генералу. Гровер внимательнее вгляделся вдаль, туда, где облако дыма было озарено изнутри колеблющимся красным светом.

– Можно надеяться, что по мере удаления от стены огонь пойдет медленнее? – спросил Гровер.

– Увы, нет! До аббатства Святой Сальвии легче точно не будет. Там сплошь мещанские дома, они горят ничуть не хуже деревенских. Не хуже и не медленнее…

Аббатство Святой Сальвии находилось на полпути между наружной и внутренней стенами. Улицы на пути стремительно распространяющегося пожара были застроены мещанскими домами: нижний этаж каменный, верхние, один или два – деревянные. Выстроены они были, по большей части, из старых бревен, купленных при разборке деревянных домов. Огонь по такой улице летел с той же скоростью, что и на деревянной окраине.

– Значит, то, что сейчас творится у ворот – это лишь начало… – нахмурился комендант.

– У ворот пока еще ничего не творится, – пожал плечами максимус. – Задавленных-то и нет совсем, только помятые. Надо бы солдат побольше.

– Нет у меня солдат! – Гровер еле сдерживался. – Стражники давно внизу, а от кавалеристов все равно никакого толку. Через час-другой подойдет пехотный полк, вот все, что могу предложить. Я не Господь Бог, людей из глины не делаю…

Он снова и снова вглядывался в застланный пеленой дыма город.