Паутина. Книга 3 (СИ) - Стоев Андрей

— Ничего не заподозрил, ваше высокопреосвященство, более того, уверен, что с финансами всё там в полном порядке. Дело совсем в другом — прошли первые поставки, выработались какие-то рабочие процедуры, и сейчас надо убедиться, что всё организовалось наилучшим образом. Если нужно будет что-то исправить, то лучше делать это сразу, пока сотрудники не привыкли делать это неправильно.

— О, это разумный подход, — поощрительно кивнул он.

— Впоследствии плановые ревизии будут происходить ежегодно, и вы, разумеется, будете получать полные отчёты. Как совладелец компании, вы также можете в любое время прислать своих ревизоров.

— Очень хорошо, — с одобрением сказал кардинал. — Впрочем, я всецело вам доверяю, барон. Признаюсь, что вначале я с некоторым недоверием отнёсся к вашим обещаниям, но, как оказалось, был неправ. Первые результаты меня приятно поразили, и уже понятно, что дальше дела пойдут не хуже.

Я молча склонил голову.

— А кстати, — вдруг вспомнил он, — как называется наша компания?

— «Заря востока[20]», ваше высокопреосвященство.

[20 — «Заря востока» — республиканская газета Грузинской ССР, которой Сергей Есенин посвятил одноимённое ироническое стихотворение.]

— «Заря востока»? — с удивлением переспросил Скорцезе. — Забавное название. Почему именно оно?

Конечно, забавное. А уж мне-то как смешно, жаль только никто в этом мире юмора не поймёт.

— «Закат запада» мог бы вызвать нежелательные ассоциации, ваше высокопреосвященство, — пожал я плечами.

— Хм, наверное, — озадаченно сказал Скорцезе. — Ладно, оставим это. Знаете, барон, давно хочу вас спросить, и пожалуй, спрошу прямо: вы имели какие-то дела с посланником Господа?

— Не знаю, ваше высокопреосвященство. Сказать по правде, очень в этом сомневаюсь.

— Поясните, пожалуйста, — нахмурился кардинал.

— Я имел дело с кем-то, кто представился, как посланник Господа. Вполне вероятно, что это существо действительно является слугой, но вот насчёт того, что он посланник, я очень сомневаюсь. Я не верю, что я сильно интересую Иисуса Христа. Мне кажется более вероятным, что я вообще его не интересую.

— То есть вы считаете, что это был слуга Господа нашего, который действовал в своих интересах, а не в интересах Его? Вы полагаете такое возможным?

— Не вижу в этом ничего невозможного, — пожал я плечами. — К примеру, церковь служит Господу, но при этом у неё есть масса своих интересов, непосредственно с Ним не связанных. До тех пор, пока эти интересы не входят в противоречие с Его интересами — почему нет?

— Верно, барон, — кивнул Скорцезе, — вот и я заподозрил что-то в этом роде. Вряд ли Господь находится в столь отчаянном положении, что ему непременно понадобился какой-то язычник.

В этот момент до меня окончательно дошло, какую глупость я сделал. Почему мне казалось, что слово этого слуги будет для церковников весомым? Это могло бы сработать с невежественными крестьянами, но церковные иерархи ничего не принимают на веру, и такая рекомендация скорее их насторожит. Получилось, что меня изящно надули — в обмен на моё обещание даже не то что не дали ничего, а наоборот, больше навредили. Впрочем, винить других в собственной глупости — это последнее дело. Я же сам этого потребовал, а слуга просто согласился.

— А если не секрет, барон — вы обещали ему что-то? — полюбопытствовал кардинал.

Вообще-то, это секрет, но что уж теперь.

— Некое обещание с моей стороны действительно было, — неохотно признал я. — Впрочем, довольно необременительное.

— Ну, насколько оно необременительное, вы выясните потом, — усмехнулся Скорцезе. — Однако вас извиняет молодость, да и полагаю, что вы вряд ли пообещали что-то действительно обязывающее. Но чтобы вас немного утешить, скажу, что вы не первый, кто оказался в подобной ситуации. Господу служат разные сущности, и не все из них достойны доверия. Как вы правильно подметили, до тех пор, пока интересы Его не затронуты, они свободны в своих действиях.

А я-то, наивный, всё гадал, отчего церковники вовсе не рвутся мне услужить. Да они наверняка видели таких хитроумных уже не раз. А мне ещё один урок: никогда не доверять духам. С чего я взял, что те, которые служат Христу, более достойны доверия, чем те, которые никому не служат? Это точно такие же духи, и повадки у них точно те же.

— И как вы отличаете тех, кто достоин доверия от тех, кто его недостоин?

— Способы есть, — улыбнулся кардинал. — Но они бесполезны для язычника. Вот если вы надумаете прийти к Господу нашему…

— Не надумаю, — вздохнул я.

— Не буду вас убеждать, — пожал плечами Скорцезе, плеснув в свой бокал ещё вина из покрытой пылью бутылки. — Честно говоря, вы гораздо удобнее мне как язычник. Но полагаю, барон, вы приехали ко мне вовсе не для того, чтобы рассказать, как хорошо у нас идут дела?

— Не за этим, ваше высокопреосвященство, — согласился я. — Мне срочно потребовался ваш совет, или скорее даже консультация. Я недостаточно понимаю текущие политические расклады империи, а мне, похоже, необходимо знать, в чём состоят интересы основных игроков. Прежде всего, в чём состоят ваши интересы, ваше высокопреосвященство.

Скорцезе с любопытством смотрел на меня, ожидая продолжения.

— Архиепископ Бопре попросил у меня содействия в приобретении боевой техники, — пояснил я. — Это, безусловно, возможно, но прежде чем открывать канал военных поставок, мне хотелось бы понять, что происходят. У меня есть интересы и родственники в Трире. Как это отразится на них?

— Понимаю вашу озабоченность, барон, — вздохнул кардинал, вертя в руках бокал. — У архиепископа Трирского, к нашему великому сожалению, есть поводы для беспокойства. Мы обсуждали с ним этот вопрос, и помощь ему действительно нужна. Что вы знаете о текущем положении в империи?

— Император умирает. Ожидаются сложности с подтверждением коллегией выборщиков права кронпринца на корону. Собственно, это всё.

— Коротко и точно, — одобрительно кивнул Скорцезе. — Именно так. Дело в том, что император допустил несколько очень серьёзных ошибок. В частности, он передал грекам кое-какие территории в Дакии. В целом он поступил правильно, эту проблему давно надо было решить, но время для этого было совсем неподходящее. А главное, он не подумал, что на этих территориях было несколько важных монастырей. Схизматики просто гнали наших монахов плетьми на потеху публике, и церковь этого ему не простила. До этого его противники не рисковали подать голос, но когда он настроил против себя церковь, они тут же воодушевились. Императора обвинили в предательстве, в раздаче имперских земель врагам империи, и никто даже не вспомнил, что это была не односторонняя уступка, а равноценный обмен. В общем, история эта долгая, и главный её итог состоит в том, что император в конце концов растерял своих сторонников. Поддерживать его стало невозможным. Я обещал императору, что помогу кронпринцу, но как вы сами сказали, с этим тоже не всё просто. Ошибки императора открыли возможности для претендента и очень затруднили передачу короны наследнику.

— Как можно сменить династию без веской причины?

— Что за глупости, барон! — пренебрежительно махнул рукой кардинал. — Всё можно сделать, если условия благоприятны. Тут же всплывут какие-нибудь документы, что правитель пришёл к власти незаконно, или что он вообще сын конюха. Если у претендента есть серьёзная поддержка, появится и обоснование. Но в данной ситуации о смене династии речи не идёт — претендентом является старший брат императора, герцог Баварский.

— И насколько хороши его шансы?

— Неплохи, — признал Скорцезе. — Дворянство колеблется, но у нас пока есть перевес в коллегии выборщиков. Однако весы могут качнуться и в другую сторону. У нас есть информация о планах герцога пленить архиепископа Трира. Тогда папа сможет воспользоваться этим, чтобы назначить другого архиепископа, лояльного герцогу Баварскому, и тот сразу получит большинство голосов выборщиков.