Дети песков (СИ) - Маркелова Софья

К матриарху постоянно подходили страждущие, нуждавшиеся в ее совете или помощи, но в ответ на свои мольбы они получали лишь невнятное бормотание. Мериона отмахивалась от подданных, как от докучливых мух, или же требовала, чтобы окружавшая ее стража отгоняла прочь особенно настырных просителей. Вскоре даже Ашарх смог различить крики недовольства, которые все нарастали и нарастали в лагере выживших.

— Что происходит? — спросил он у Манса.

— Хетай-ра хотят есть и пить, — ответил юноша.

— Эти вопросы нужно решать сейчас, пока толпа не разозлилась вконец.

— Мериона не знать, что приказать им…

— Передай, пусть скажет всем вывернуть карманы и мешки. Наверняка, кто-то да успел забрать с собой из города что-то съестное, — предложил профессор. — Раздать еду хотя бы детям, и хетай-ра станут куда спокойнее.

Манс в темноте наощупь добрел до Мерионы, укрывшейся за широкими спинами выживших и верных ей воинов, и передал слова Ашарха. Вот только к своему приятелю он вернулся с кратким и весьма желчным ответом:

— Она сказала, что не стать слушать чужак.

— Какая дурость! — раздраженно воскликнул профессор. — Она отказывается от здравого совета лишь потому, что его предлагаю я?!

— Она не в себе, — попытался оправдать сестру юноша.

— Ты ее брат, член ее семьи! Объясни ей, что если она не удовлетворит сейчас требования толпы, то в отчаянии они очень и очень быстро лишат ее новообретенного титула!

Манс вновь удалился в темноту, как молчаливый посыльный. В этот раз он отсутствовал гораздо дольше, и, когда вернулся, то голос его звучал радостнее:

— Мне удалось убедить ее! Она послушаться тебя! Но Мериона сказать, если твоя идея не сработать, то она прикажет жрец Озахар зашить твой рот…

Как бы зловеще ни звучало подобное предупреждение, Ашарх его не испугался. Он был уверен в том, что его опыт, подчерпнутый еще в университете из старинных исторических книг, наконец, действительно мог пригодиться. Если древние полководцы и герои знали, что делали, то и Аш не мог просчитаться, идя их путем.

По приблизительным подсчетам, в Диких тоннелях оказалось порядка пяти сотен хетай-ра. Из Бархана спаслось не так много жителей, но в сложившейся ситуации накормить и напоить даже такое количество пустынников было проблематично. По приказу матриарха всех обязали сложить в общий котел любую еду, которую они смогли с собой забрать, но во всем лагере не нашлось и пары десятков хетай-ра, которые бы оказались настолько предусмотрительными или же честными. Манс безропотно отдал свою сумку с лепешками, захваченную еще из дома, но всего собранного едва хватило, чтобы распределить между маленькими детьми и стариками.

Однако стоило жителям увидеть, что матриарх отдала мудрый приказ, и их дети получили свои порции хлеба, как недовольства и ворчания действительно понемногу стихли. Но даже несмотря на успех предложенного профессором предприятия, Мериона так и продолжала отрешенно сидеть в стороне, не принимая больше участия в жизни лагеря. Тогда мужчины на свой страх и риск двумя незримыми тенями встали за плечами матриарха и начали понемногу подсказывать ей, что делать дальше. И она неожиданно послушно стала повторять их слова, все еще погруженная в свои горестные мысли по поводу смерти родителей. Сложившаяся ситуация никому не прибавляла оптимизма, но благодаря указам Манса и Ашарха в лагере хотя бы на время установились порядок и иллюзия спокойствия.

Воды не оказалось ни у кого в лагере, и следующим отданными приказом стало распоряжение о формировании двух легковооруженных отрядов из пары десятков добровольцев, которые направились дальше по тоннелям в поисках подземных водоемов. Несколько опытных охотников вызвались сопровождать эти группы, и все выжившие, оставшиеся в пещере, погрузились в тягостное ожидание.

Как Манс рассказал профессору, этой дорогой ходили караваны, направлявшиеся в Первый Бархан. Сотни лет назад это был популярный путь: даже несмотря на то, что до соседнего города нужно было добираться почти десять дней, в тоннелях всегда было достаточно мест для стоянок и ночлега, имелись озера и реки с питьевой водой, и испепеляющее солнце пустынь сюда не проникало. В те времена этот путь был прямым, как стрела, а за защищенностью маршрута от ингур внимательно следили: любые новые лазы заделывали, особей уничтожали, — чтобы путь к Первому Бархану всегда оставался безопасным. Но в какой-то момент хорошие отношения с матриархом соседнего полиса испортились, караваны стали ходить неохотно, и за каких-то полвека эта часть Диких тоннелей разрослась, наполнилась изгнанными ингурами и стала чрезвычайно опасной. Торговцы постепенно отказывались от этого пути, предпочитая горячее солнце пустынь холодным и темным коридорам, где из любого угла могла напасть оголодавшая ингура. Лишь достаточно крупные хорошо защищенные караваны все еще выбирали Дикие тоннели, а не зыбкий песок, хотя последнее столетие этот путь использовался по большей части только делегациями во время Совета Пяти Барханов, проходившего раз в семнадцать лет.

В лагере оказалось множество воинов и стражей, которые получили увечья разной степени тяжести во время защиты Третьего Бархана, и теперь раненым помогали два врачевателя, оказавшиеся в числе выживших. Но некоторых воинов все равно не удалось спасти: трое умерло от ожогов и травм, полученных в битве с имперцами. Те из пострадавших, кто сумели сбежать с рынка еще до начала сражения, рассказывали, что стражи подали сигнал тревоги практически сразу же, стоило на стеклянной крыше показаться первым отрядам краснокожих захватчиков. Как только прогремел взрыв, тяжелые осколки купола смертоносным дождем осыпались вниз, погребя под собой многие здания и травмировав большинство хетай-ра, находившихся в тот момент под сводами круглой пещеры. Пока на подмогу прибыли стражи и военные из гарнизона, нападавшие были уже на полпути к площади, спускаясь по закрученной рампе. И даже несмотря на то, что дорогу частично удалось обрушить с помощью магии, у ифритов оказались заранее заготовленные крюки и веревки — они без страха прыгали вниз и с неистовством набрасывались на всех, кого видели, поджигая дома и добивая раненых. Сбежать с рынка удалось очень немногим.

Пустынники, выплакавшие все слезы за время непрерывного марша в темноте, активно обсуждали произошедшее и пытались обустроиться в широкой пещере, отданной под спальный зал, разделенный на женскую и мужскую зоны. Хетай-ра хорошо видели в темноте, но для этого им требовалось наличие хотя бы крошечного источника света, вроде фосфоресцирующего мха, однако, в кромешном мраке они были так же слепы, как и Аш. Поэтому жители погибшего города бесцельно бродили, постоянно натыкаясь друг на друга, утешали скорбящих и беспокоились о своем будущем.

Оставшиеся в живых стражи и солдаты, которых оказалось совсем мало, сгруппировались около Мерионы, разместившейся на ночлег недалеко от выхода из пещеры. Аш и Манс тоже были неподалеку, обустраивая для себя спальные места. В тоннелях оказалось гораздо холоднее, чем в подземном городе. Если в Барханах от ветра укрывались за стенами и завешивали проходы занавесями, то здесь он свободно разгуливал, мгновенно охлаждая нагретый дыханием воздух. Многие жители с помощью магии создавали для себя углубления прямо в полу из песчаника, где теплый от заклинаний камень помогал им заснуть. Манс, сидя на коленях, занимался тем же самым, сосредоточенно выплавляя для себя и своего спутника отдельные укрытия.

— Мериона меня тревожит, — негромко признался Ашарх, который последние четверть часа сидел, прислонившись головой к стене, и слушал, как его приятель с усердием колдовал. — Никогда бы не подумал, что придется подсказывать ей, что нужно делать и говорить на посту матриарха… Лантея отзывалась о ней, как о расчетливой и властной женщине. Но теперь она больше похожа на куклу с пустой головой.

— Передставь, она всю жизнь училась, читала, знала все о Бархане и власти. Но тут она одна, без мамы и совета, без слуг и канацелярия, и надо ей решать вопросы, к которым ее не готовили, — откликнулся Манс, переводя дыхание. — Фух! Ну вот и все!