Денис Чекалов - По законам Преисподней

– Не в обиду будет сказано, – заоправдывался тот. – Устали все, вот и чудится.

– Хорошо то, что хорошо кончается, – сказала леди Артанис. – А я уж забеспокоилась, что в библиотеку кто-то забрался. Ну, вы, наверное, ложитесь спать, а я пойду-ка что-нибудь перекушу на ночь. Это исключительно полезно.

– Мы с тобой, тетушка, мы с тобой, – тут же подскочил Джоуи. – Ченселлор, айдате с нами. А зачем ты горшок на голову надела?

– Это все Марион, – сказала леди Артанис, не без труда вытаскивая голову из шлема. – Из-за нее так опозорилась. Ну да ладно.

Мы спустились на кухню.

В кресле, возле плиты, восседала толстая осьминожиха, в большом поварском колпаке и белом переднике. Огромные очки в роговой оправе каким-то чудом удерживались на ее лице.

Френки, с сосредоточенным видом, что-то взбивала веничком в чудовищной по размерам кружке.

Повариха взглянула на леди Артанис, и немного сварливым голосом, которым обычно говорят любимые слуги, зарокотала:

– Хороший кофе нужно пить вовремя, добрая моя госпожа. Еще полминуты, и его только в раковину выливать.

– Я знаю, Салли, – вздохнула леди Артарис, садясь около камина.

Маленький гоблин подскочил к осьминожихе с подносом, где красовались шесть тонких кофейных чашек. Повариха окинула нас взглядом, и мне даже показалось, что у нее в мозгу что-то щелкает.

Взмахивая восемью щупальцами, она быстро разлила кофе, – каждому по вкусу. Лишь с Френки вышла заминка.

Повариха сняла очки, протерла их огромным платком, нацепила на нос, уставилась на девушку и тихо, будто не желая выдавать страшную тайну, прошептала:

– Девочка моя, да ты променяешь мою чашку кофе на бидон с протеиновым коктейлем. Ужас какой!

Шахта уносилась далеко вверх.

Круглая кабина лифта, на шесть пассажиров, стояла у подножия Солнечного утеса.

На ней сидел пурпурный дюжинолап; двумя толстыми щупальцами он сжимал латунные рукояти, привинченные мифриловыми болтами к крыше кабинки, – а десятью остальными накрепко упирался в стены шахты, где были вырезаны углубления для его лап.

Подобно левиафану, который возит паром от одного берега озера до другого, – дюжинолап поднимал и опускал лифт, ползая по серой скале.

Крупная надпись, высеченная в скале, предупреждала: «Жевотную не кормить!» Засохшие пятна крови подсказывали, что кто-то все же пытался.

Юркий гномёнок, в толстой рубашке-канди, продавал билеты; в руке он держал погнутый медный колокольчик, и стоило ему позвонить, как на голову кому-то из пассажиров падал то слизень, то абрикос, то стальная гирька.

Уклониться от этой потехи аборигенов было решительно невозможно.

– Почему лифт только один? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Эльфы не ждут в очереди; нам проще уничтожить мир и создать новый.

Впереди меня стоял ворм, – наверное, мелкий приказчик.

Он носил серый поношенный сюртук, истертый на локтях. На котелке виднелось несколько пятен, тщательно замазанных чернилами. Клерк неловко прижимал к себе саквояж, кое-где погрызенный крысоножками. Другими лапами он пытался удержать два больших туба с чертежами.

Когда стальные двери открылись, ворм встрепенулся, едва не растерял всю поклажу, – и, с трудом удерживая ее, забрался в кабину. На пороге он замер, обреченно качнулся, и я был уверен, что сейчас ворм грохнется на спину, пребольно врезав мне по лицу саквояжем.

Пришлось ткнуть приказчика в спину тростью.

Когда он уселся, я облегченно вздохнул и забрался следом.

Мимика у вормов богата, как империя Асгарда, – то есть вовсе не; и все же мне показалось, что на лице приказчика булькнуло какое-то ошалелое выражение.

Толпа отшатнулась от меня, словно от прокаженного.

Лифтер, маленький пожилой крокогоблин, не понял сразу, в чем дело; а потом бухнулся на колени и запричитал:

– Горе мне, горе! Сколько лет я работаю, домик купил в ущелье, дочку в колледж отправил, – и надо же было вам, дроу… Эльфы всегда все портят; и зачем только вы залезли туда?

Ворм сделал было рыскающее движение, пытаясь выбраться из кабинки, – но увидев суровые рыла остальных пассажиров, поглубже забился в лифт.

– Да в чем дело? – недовольно спросил я.

– Ченселлор, – запыхавшись, промямлил подоспевший гвардеец, не подходя, однако, близко к дверям. – Выйдите, пожалуйста, из кабинки.

Ворм словно стал меньше ростом, и съежился на своем сиденье.

Второй гвардеец бердышем оттеснил толпу. Его товарищ распряг ездового спрута и, крепко держа чудовище под уздцы, повел прочь.

– Да что здесь, черт побери, происходит? – я начал терять терпение.

Ворм продолжал одиноко сидеть в кабинке.

– Вы не сделаете этого, – раздался чей-то спокойный голос.

Я обернулся.

Перед толпой появился высокий ворм. Он носил тогу цвета обсидиана, а в руках держал какие-то свитки. Незнакомец опирался на крепкий посох, вырезанный из рога мальфориуса, с шеи свисали ардийские амулеты.

Толпа охнула, но побоялась подойти ближе.

– Остановитесь. Уже не те времена, – повторил ворм.

Видимо, это был жрец или могущественный колдун.

– Ченселлор, – обратился незнакомец ко мне. – Произошла неприятная история, но я постараюсь все уладить.

Он поднял ладонь, перевернул ее, и в воздухе послышалась удивительная мелодия. Горожане медленно разошлись; гвардейцы отпустили дюжинолапа, и тот поспешно забрался на крышу лифта.

Когда я вновь заглянул в кабинку, ворм исчез.

– Ченселлор, – сказал жрец. – Идемте.

К нам быстро подлетел экипаж, запряженный драконом.

Мы сели, и незнакомец промолвил:

– Я мастер Браттак, из ордена Ворменвилля. В нашу карету запряжен мандуранг; он может подняться на вершину утеса, поэтому лифт нам не нужен. Обычные пристяжные драккены этого не умеют…

– Что здесь произошло? – спросил я.

– А, вы же не знаете… Долгие века, в городе Преисподней вормы не могли пользоваться транспортом. Лишь недавно, этот закон отменили, – но обычай остался. Нам не разрешено ехать в экипаже с демоном или эльфом.

– Вот как?

– Если это случается, лошадь убивают, как сейчас хотели умертвить кракена, а кучера лишают всего имущества. Тот станет побираться на улицах, в самых жалких кварталах. Хорошо, что я подоспел вовремя.

Он издал краткий, тревожный возглас, – похожий на крики чаек, подхваченные ледяным ветром, – и мандуранг начал вздыматься вверх, все дальше унося нас от Карденлофта.

– Испокон веков, в городе Преисподней живут разные народы, – сказал мастер Браттак. – Демоны, саламандры, гномы, – но мы, вормы, всегда держались особняком. Может, потому, что нас очень мало… А может, дело в том, что мы слишком не похожи на остальных жителей Преисподней.