Денис Чекалов - Гончие преисподней

Денис Чекалов

Гончие преисподней

Алая река, которую хобгоблины обычно называют Кровавой, делит материк Маэль Даэрдор на две почти равные части. Вдоль ее берегов проходит граница между миром волшебства и царством высоких технологий.

Первый разбит на тысячи мелких княжеств и королевств, самое крупное из которых, Асгард, некогда великая и могущественная империя, переживает сейчас свой закат.

Мир технологий поделен между эльфами и хобгоблинами. Впрочем, нет в мире более могущественных магов, чем эльфы, как нет и другого народа, который испытывал бы к волшебству такое же недоверие и скрытую неприязнь.

Когда я спросил верховного колдуна Черного круга, Драко Ферегонда, как объяснить это противоречие, он ответил:

– Противоречий здесь нет. Мы не доверяем магии именно потому, что слишком хорошо ее знаем.

Люди, некогда полновластно владевшие Маэль Даэрдором (в те далекие времена, до смещения материков, его называли Евразией), – теперь свободно живут в разных странах и королевствах, но не образуют собственного.

Их научные достижения, а также памятники культуры (впрочем, довольно сомнительные, если спросить меня) были унаследованы многими другими народами.

ПРОЛОГ

– Хороший удар, – заметил я.

Юноша, к которому были обращены эти слова, скромно потупился. Было заметно, что он не привык получать столь явную похвалу. Юноша вскинул меч к лицу, салютуя своему противнику, поклонился и отступил назад.

Солнечный свет, вливавшийся в широкие окна, наполнял просторную залу для тренировок. На выложенных из белого камня стенах висели мечи, кинжалы и шпаги всех размеров и форм.

Кое-где нашлось место и для щитов, хотя не они правили здесь бал. Гербы императорских домов, морды драконов и изысканные орнаменты украшали их. На некоторых красовались девизы, но все они меркли перед краткими, суровыми словами, начертанными на одной из стен:

«Будь верен присяге – и меч будет верен тебе».

Я находился в школе фехтовального искусства, которая по праву считалась лучшей в городе. Владел академией мой давний приятель, Прокл Бородатый.

– Как видишь, мои ученики многое умеют, – произнес старый фехтовальщик, пряча в усах довольную улыбку. – Ты молодец, Димитриус.

Юноша склонил голову.

– Помни – похвала такого опытного бойца, как Майкл, стоит очень многого, – продолжал Прокл. – Но не расслабляйся. Ты должен упорно тренироваться, пока не научишься наносить удары автоматически.

– Самый позорный кунштюк, какой я только видела, – раздался презрительный голос от дальней стены.

Я помрачнел.

Здравый смысл подсказывал мне, что не стоило брать с собой Френки.

Нельзя сказать, чтобы демонесса притягивала к себе неприятности. Я давно перестал верить в подобные отговорки.

Нет, красавица создает хлопоты и проблемы сама, везде, где только ни появится. Вот и сейчас широкое лицо Прокла побелело, став похожим на обвалянную в муке лепешку, а борода распушилась, словно вот-вот вылезет.

Причиной тому был не гнев и даже не оскорбленная честь мастера, а несказанное удивление. Никто еще не осмеливался перечить великому фехтовальщику, да еще в стенах его собственной школы.

Я украдкой посмотрел на Димитриуса. Бедный мальчик совсем смешался. Он покраснел, весь сжался и так низко опустил голову, что я испугался, как бы бедолага не свернул себе шею.

– Френки, – негромко произнес я. – Веди себя прилично.

Я подошел к девушке ближе и остальные слова произнес почти шепотом:

– Ты сама умоляла взять тебя с собой. Мечтала посмотреть на знаменитого Прокла и его школу. И все для чего? Чтобы позорить его перед учениками? – Я покачал головой. – Хотя бы о бедном мальчике подумала. Он теперь будет уверен, что сильно подвел своего учителя, и никогда себе этого не простит.

Прокл демонстративно отвернулся к окну, делая вид, словно не замечает происходящего вокруг. Франсуаз только фыркнула.

– Наемники, – сказала она.

Девушка легко вынула клинок из заплечных ножен.

– Сам подумай, что станет с твоим разлюбезным Димитриусом, если он в бою выкинет нечто подобное.

Она повысила голос:

– А ну-ка, подойди сюда.

Ее слова хлестнули юношу, как хороший удар бича. Да, молодой человек не привык получать слишком открытые похвалы. Его воспитывал строгий и требовательный учитель. Но и такой разнос, тем более от совершенно постороннего человека, тоже был для него в новинку.

А тот факт, что его удар осмелилась обругать женщина, еще больше смутил парня и заставил чувствовать себя униженным.

Он бы ответил, как полагается, дерзкой нахалке, находись они где-нибудь на улицах города или в чистом поле. Но здесь, в стенах академии, которую Димитриус почитал почти что священной, как храм, – здесь юноша не посмел бы сделать ничего, не испросив разрешения у наставника.

Поскольку же сам Прокл Бородатый хранил гордое и оскорбленное молчание, Димитриусу не оставалось ничего другого, как подчиниться.

– Ну-ка, желтопузик, – сказала Франсуаз, обращаясь к юноше, – покажи мне свой великолепный удар.

– Он называется «Падающий дракон», – отвечал Димитриус, гордо вскинув голову. – Его придумал сам наш наставник, Прокл.

Пареньку очень хотелось сказать «великий Прокл», однако он не был уверен, что учитель это одобрит.

Франсуаз посмотрела на кончик своего меча, словно собиралась приняться за его полировку.

– Наверняка это произошло, когда твой старик уже вышел в отставку, – сообщила она. – Иначе ему выпустили бы кишки в первом же бою.

Теперь лицо Прокла напоминало уже не лепешку, а хороший, сочащийся кровью кусок сырого мяса, который ловкий повар вот-вот положит на уголья. Горько сожалел ратник, что вовремя не поставил на место разошедшуюся девицу, а предпочел напустить обиженный вид. Однако теперь он уже не решался вмешиваться, опасаясь, что еще больше подорвет свою репутацию.

– «Падающий дракон», – произнес Димитриус.

Он ощущал, что не просто отрабатывает сложный удар, а отстаивает честь всей академии и своего учителя.

Паренек легко размахнулся, совершил ложный выпад, который Франсуаз никак не могла предугадать, и его клинок обрушился на незащищенную шею девушки.

Смерть демонессе не угрожала. Как и во всех фехтовальных залах города, тренировочный меч был специально затуплен. Однако даже в таком виде он мог нанести вполне ощутимый удар и оставить после себя яркий след в виде синяка.