Рэй Карсон - Книга шипов и огня

Меня оглушает запах фимиама, когда я натягиваю на себя его платье. Оно сделано из ткани, какой я никогда не видела прежде: толстой и тяжелой, но мягкой и струящейся, как тонкий шелк. Я застегиваюсь и вытаскиваю наружу амулет — теперь его темная клетка ясно видна на ослепительно-белом фоне. Капюшон идеально ложится на мою голову. Распушившийся конец его косы я привязываю шнурками одежды, так что коса спадает мне на грудь. В рукаве я крепко сжимаю нож.

Я смотрю на анимага. Такой красивый, такой утонченный. В конце концов он проснется. Может, мне стоит вонзить нож ему в сердце, пока он спит, чтобы он больше никого не сжег. Но мне противна мысль использовать нож.

У меня есть идея получше.

Его постель разложена у стены тента. Один конец я поворачиваю в центр. Шерсть мягкая и очень сухая. Осторожно, чтобы не капнуть горячим воском на кожу, я беру с алтаря свечу. Подношу к пламени край овчинки, жду, пока не загорится. Шерсть скручивается и чернеет, я отворачиваюсь от едкого запаха. Огонь медленно разгорается. Пройдет несколько минут, прежде чем он перекинется на стены палатки. Достаточно, чтобы дойти до края лагеря. Стараюсь не думать о человеке, лежащем здесь.

Я готова, но как же тяжело выйти из палатки. «Господи, помоги мне, пусть это сработает». Я должна идти уверенно. Грациозно. Опустить голову, чтобы никто не видел моего темного лица. Я глубоко вдыхаю и жду, чтобы сердце успокоилось. Позади меня потрескивает постель, искорка падает к моим ногам и бледнеет в песке.

Усилием воли я останавливаю мысли. «Не думай, Элиза, делай». Я открываю палатку и выхожу в ночь, освещенную кострами. Занавесь закрывает вход, скрывая от окружающих разгорающийся в палатке пожар. Я скольжу так, как учил меня Умберто, — это наивысший уровень грации, который я могу проявить, и я надеюсь, этого хватит. Инвьерны смотрят на меня, когда я иду мимо, но я игнорирую их, делая вид, что шагаю куда-то по своим делам. Я чувствую их взгляды на спине. Божественный камень холодеет.

— Милорд, — говорит кто-то с уважением. В ответ я быстро киваю, держа капюшон, и продолжаю шагать. Наверняка он заметил, что я не стройная и не грациозная.

Я иду мимо костров, спальников, тороплюсь к комфортной тьме холмов, внимательно слушая, не подаст ли кто сигнала тревоги. Почти пришла.

Слева я вдруг замечаю что-то странное. Что-то, что здесь не к месту. Я позволяю себе чуть-чуть повернуть голову. Я вижу мужчину. Он одет не в шкуры, а в платье пустынника. Его волосы черные и гладкие, в отличие от косматых Инвьернов. Его кожа смугла. Он собирает остатки еды в пиале, и я не вижу его лица, но моя грудь горит от жуткого вывода: человек Джойи ест с врагом. Я не вижу ни веревок, ни цепей. Никакого анимага, заставляющего его это делать, рядом нет. Один из них, бледный и грязноволосый Инвьерн, хлопает его по спине. Человек поднимает голову и улыбается ему. У меня подкашиваются ноги.

Это Белен.

Глава 22

Мы не были обнаружены. Белен выдал нас. Я вспоминаю слова анимага: трое сбежавших. А я волновалась, что кто-то был схвачен или убит.

Рука, сжимающая нож, дрожит от ярости. Если я должна сегодня кого-то убить, то это Белена. Может, одетая в платье анимага, я могу подойти прямо к нему.

Но как только эта идея приходит в голову, я отвергаю ее. Он узнает меня, и я не смогу сбежать. То, что я узнала, должно быть рассказано. Я не могу позволить себе такую роскошь, как месть.

— Милорд? — спрашивает кто-то у моего локтя.

Я промедлила слишком долго. Возможно, они слышали мой возглас удивления, сорвавшийся с губ при виде Белена. Руки все еще трясутся, я удаляюсь от говорившего, надеясь, что он спишет мое поведение на высокомерие анимага.

До края тьмы остается еще несколько шагов. Мне придется взбираться по скале, но после спуска из пещеры под угрожающим копьем, я думаю, у меня получится. У меня должно получиться. Одежда должна быть сброшена. На фоне утеса она будет слишком хорошо видна. Может, мне нужно снова забраться в пещеру. С тоской я думаю о моем рюкзаке, хранящем еду и воду. Но обнаруженная пещера, скорее всего, под охраной. Да и у меня нет шанса ее найти в такой темноте. Придется идти так.

Я тихо выхожу из света костра. Утес рельефно вырисовывается передо мной, постепенно поднимаясь от подножия, скрываясь в темноте. Я отгибаю ветку можжевельника, иголки касаются моей щеки, я вдыхаю его острый сосновый аромат. Я пролезаю под веткой, чтобы спрятать платье в кустах.

По долине разносятся крики, быстрые и ожесточенные. Я смотрю сквозь ветки. В отдалении один из костров поднялся выше и сияет ярче, чем другие. Это палатка анимага. Инвьерны, ближайшие к месту, где я прячусь, поднимаются и бегут к палатке.

Мне нужно сейчас же бежать.

Я бросаю одежду, но мне совсем не хочется оставлять следы. Даже если я взберусь по утесу, для них не составит труда понять, что произошло, и отправить погоню. Я медлю, чтобы отвязать косу и спрятать ее на поясе. Маскирую белое платье землей и хвоей.

Пока враг занят борьбой с огнем, я несусь к утесу. Поначалу карабкаться довольно просто, и я использую только руки, но постепенно уклон становится круче, и вот я обеими руками и ногами ищу, за что зацепиться, чтобы лезть дальше. Здесь корень, там уступ. Я натерла кожу на ногах о пропитанную мочой ткань штанов. Под ногти забилась грязь, плечи горят, области под моими большими пальцами сводит судорога, пока я с трудом хватаюсь. Что-то скользнуло по руке, я отбрасываю это. В пальце загорается боль, от которой перехватывает дыхание; теплая жидкость стекает по ладони. Я содрала ноготь.

Я стараюсь не замечать боль и продолжать взбираться. Слишком темно, я не вижу, сколько еще мне осталось, и не смею остановиться и оценить свой прогресс. Из-за крови моя хватка не такая уверенная, мускулы в предплечьях сводит спазм. Я стремлюсь наверх, вытянув руки над головой, и чувствую, что поверхность скалы выгибается в обратную сторону, образуя выступ. Сердце ухает от ужаса. Перелезть — задача невозможная. Я смотрю по сторонам, пытаясь найти другой путь наверх.

Выступ растянулся поперек скалы. Пока я ползу вдоль него, паутина липнет мне на лицо, но я терплю и не отмахиваюсь. Я не перестаю молиться, надеясь, что тепло Божественного камня вернет жизненную силу моим немеющим конечностям.

Наконец я чувствую край выступа. Я нетерпеливо карабкаюсь наверх, рискуя быть обнаруженной в любой момент. Правой рукой я хватаюсь за большой уступ. Нет, это вершина скалы. Почти плача от облегчения, я перетаскиваю свое тело наверх. Мои ноги слишком дрожат, чтобы стоять, так что я отползаю от края.