Владимир Мясоедов - Море сумерек

— Ничего, коллега, — пробормотал архимаг, рассматривая эту картину. — Верю, ты выдержишь и сможешь в этот раз не уйти за грань, а дождаться, когда твое тело починят. Такие твари, как мы, цепляются за жизнь, даже будучи убитыми. И потому нас не любят те, кто решает свои проблемы кардинально. Мертвый маг смерти и безобидный маг смерти — это отнюдь не синонимы. А второе место по частоте мести из могилы занимают, дай-ка подумать… Ха! Пожалуй, шаманы! Они, правда, сами воскресают редко, как-никак привыкли наполовину в мире духов быть и возвращаться причины не всегда находят, но зато гадят своим обидчикам из-за грани обязательно.

— Между нами не может быть мира, темный! — Голос верховной жрицы оказался молодым и звонким, словно ей было не восемь сотен лет, а максимум шестнадцать. — Но перемирие возможно. Сроком на пять лет.

— На пятьдесят, — поднял планку в десять раз Михаэль. — Иначе дети моих погибших вассалов даже не успеют вырасти, чтобы взять в руки оружие и защищать свой дом. Мне невыгодно соглашаться на заведомо проигрышные условия.

«В Сумраке уже новорожденные эльфы есть? — всполошился архимаг. — Как же так? Почему я об этом не знаю?!»

— Десять, — пошла на уступки Алия Мессе.

— Пятьдесят, — стоял на своем шаман. — И клятву будешь давать не от своего имени, а от имени богини, чтобы другие верующие не решили прийти еще одной армией в гости на следующей неделе.

— А ты нахал, — покачала головой жрица и послала в Михаэля световое копье. Оно, впрочем, разбилось о защиту из духов, как и все предыдущие. — Ты истощен и изранен, я вижу и чувствую это. Продолжим бой, и он станет для тебя последним.

— Пусть так. — Багровый нож, различимый даже сквозь окутывающую правителя темную тучу, начал приближаться к его груди. — Но это моя жизнь. И только я решаю, где и как ее прервать. Здесь и сейчас весьма подходящее место. Твое решение? Если его не будет в течение десяти ударов сердца, приготовься к смертельной битве!

«Что да, то да, — согласился с учеником архимаг. — Жаль, конечно, такой потенциал терять, но место в легендах нашего народа он себе попыткой создания собственного леса навеки обеспечил. Даже без героической смерти при попытке защитить его от варваров. Значит, и подражатели могут появиться, а это было бы весьма полезно. К тому же, уверен, парень не доведет дело до печального финала, а сбежит. Пусть со стороны все выглядит так, что он принес себя в жертву, но мне известна правда. Михаэль если и пострадал в битве, то несильно. И уж удрать через портал сможет. А там его князь прикроет. Гм. Если он уже от суккубы оторвался. А это вряд ли. Знаю я их. Хорошо знаю. Ну ладно, тогда гвардия и придворные маги. Зря им, что ли, деньги платят?»

— Твоя взяла. — Судя по звуку, усиленному чарами, служанка божества сплюнула прямо внутрь собственного глухого шлема. — Отведи от людей свой ядовитый туман и останови разрушение стражей храма. Между нами мир. На пятьдесят лет. Даю тебе в том слово Нарады Животворящей, сказанное устами ее верховной жрицы Алии Мессе!

Глава 9

Каэль мог считать себя счастливчиком. Он выжил. По его мнению, жителям Сумрака стоило бы найти ближайший алтарь бога удачи или даже построить его самим, чтобы возложить на него богатые дары. Битвы высших магов случаются редко. А те, кто участвует в них на вторых ролях, выживают еще реже.

— Кинжал мне! Он умирает! — донеслось из открытых дверей палаты, где сейчас вовсю старались целители и те, кто хоть немного мог им помочь. В том числе некромант.

— Настя, не надо! Мне прошлого раза за глаза хватило, теперь лучше сам как-нибудь отлежусь.

— Да какой тут «отлежусь»?! У тебя половины черепа нет! Ложись и не мешай себя убивать, чтобы потом можно было оживить как полагается.

— Дорогая, ну ты присмотрись повнимательнее, там всего лишь пара дырок. И по-моему, они уже затягиваются. Да, кстати, а чем тут так аппетитно пахнет?

— Кровью и мясом, упырь! Так, раз сам не хочет, фиксируйте его!

«Хорошо, что я отделался лишь парой дырок в шкуре», — решил для себя воин-маг, прислушивающийся к разгорающемуся скандалу. Азриэль, после окончания битвы изрядно напоминавший нежить, попал в ручки своей супруги, при виде мужа вооружившейся ловушкой душ. И теперь активно сопротивлялся попыткам упокоения. Впрочем, от слов к драке они пока не перешли.

Тут мимо эльфа пронеслось тело со слегка фосфоресцирующими глазами, общей помятостью, малосовместимой с возможностью дышать, практически раздавленной грудной клеткой и в окровавленной одежде.

— Ну и катись отсюда! Не оживешь — в спальню можешь не приходить! — несся ему вслед рассерженный голос целительницы. — Следующего давайте.

— Он умер. — Человек в белой одежде с красным крестом осмотрел тело, лежащее перед дверью на носилках. Покойный перворожденный имел только одну конечность. Левую ногу. Все остальные ему отрубили, непонятно почему оставив на плечах голову. Скорее всего, смерть наступила из-за обильной кровопотери, до конца остановить которую не смогли никакие амулеты и заклинания. — И думаю, уже давно.

— Не парь мне мозги! Оттащи труп в сторону и иди дальше, по очереди!

— Слушаюсь!

В цепкие руки целителей попала лежащая без сознания Кайлана. Ран у дроу не было. Только ожоги, не так уж сильно выделяющиеся на антрацитово-черной коже. Но зато они были повсюду. На лице, руках, груди. Одежда темной эльфийки и вовсе превратилась в обугленные лохмотья. Двери захлопнулись, оставив в коридоре пирамиды раненых. Их было много. Почти половина всех перворожденных Сумрака. Людей и относящихся к иным расам наемников латали после боя в другом месте. Вернее, сразу в двух, чтобы не слишком много пострадавших отдали богам душу, прежде чем до них доберутся целители. И некромант.

«Нет, все-таки я легко отделался! — Каэль покосился на обломанное древко стрелы в своей груди. Вытаскивать ее сам воин-маг не решался, так как наконечник человеческого оружия был на редкость зазубренным. То есть если бы он это сделал, то лишился бы большей части легкого. А с такой раной бывшему жителю Древнего леса вряд ли удалось бы дождаться помощи целителей, в то время как просто сидеть, убрав боль заклинанием и иногда отплевываясь кровью, молодой волшебник мог едва ли не целые сутки. — Конечно, жаль, что вообще пострадал, с другой стороны, целыми из этой схватки вообще мало кто вышел. Вон даже ученик Келеэля лежит пластом. Правда, почему-то духи воздуха над ним сложились в светящуюся надпись: „Меня не трогать, позвать Лику“».

Каэль находился примерно в середине очереди, ну, может, чуть ближе к ее концу, среди тех, кто отделался незначительными травмами, которые, однако, сам исправить не мог. С царапинами к целителям, буквально заваленным потоком умирающих, соваться сейчас рискнул бы лишь абсолютно сумасшедший. Замыкал неровный строй дожидающихся помощи правитель Сумеречного леса. Внешне Михаэль выглядел абсолютно целым и невредимым. Вот только он практически без перерыва катался по полу, не приходя в сознание, и сквозь зубы что-то мычал. А иногда взлетал в воздух и начинал биться о стены. Шамана, разумеется, пытались сразу отправить к целителям, но он, даже в таком состоянии, был решительно против. Сначала помощники Насти уперлись в невидимую стенку, а потом из-под одежды потенциального пациента выплыло несколько светящихся шариков, практически мгновенно сложившихся в прямой приказ. Ослушаться его не осмелились, и на розыски отправилась наименее пострадавшая из эльфиек, выглядевшая, правда, весьма странно. Волосы ее торчали в разные стороны, будто иглы взбешенного дикобраза, одежда пребывала в полном беспорядке, а глаза никак не могли сфокусироваться. Перворожденная громко жаловалась на внезапную глухоту, сильный ушиб того места, откуда ноги растут, и двух озабоченных бородатых придурков, приревновавших к орудию. Притом в выражениях она абсолютно не стеснялась.