Владимир Мясоедов - Море сумерек

Небеса разверзлись, и явился грозный женский лик, от одного вида которого в душе простых смертных начала бурлить сложная смесь уважительного страха и благоговения. Нарада Животворящая ответила на призыв своей подчиненной. Ее гнев был обращен на нежить, уже практически дотянувшуюся до высшей жрицы пастью, объятой темным огнем. Создание Келеэля рухнуло, ярко пылая всеми своими костями и в очередной раз доказывая тот факт, что маг, каким бы могущественным и опытным он ни был, не может сравниться со слугой небожителей. Если, конечно, заранее не подготовит для заведомо превосходящего противника ловушку или не нанесет удар внезапно. Небо очистилось, ниспадающий на Алию Мессе поток энергии заметно ослабел. Целиком и полностью преданная покровительнице, она все же имела предел пропускаемых через себя сил и долго удерживать богиню в материальном мире не могла. Теперь некоторое время ей придется довольствоваться куда меньшей помощью свыше, чтобы исключить риск надорваться и оказаться беззащитной перед лицом разъяренного врага. Напоследок скелет ящера взорвался, обдав все вокруг градом осколков, острых как бритва, но вряд ли высшая жрица это даже заметила. У нее были другие дела, поважнее.

— Я закончил, — разнесся над пустыней усиленный магией голос Михаэля. Сквозь темное облако, все еще скрывающее очертания громадной фигуры, свитой из ветра, проглядывал полыхающий багровым огнем кинжал. Служанка божества напряглась, почуяв недоброе, изливающийся на нее с небес свет еще больше сгустился и как будто заполнил все пространство. — Это мой лучший трюк!

— Энергия пламени и тьмы, слитая воедино? — недоуменно пробормотал архимаг. — Что же тут такого особенного? Самая обычная связка. Весьма часто используемая, кстати. Она ее отобьет и не поморщится.

Шаман, вернее, сонм духов, ведомый его разумом, медленно и величественно поднял оружие на уровень груди и резко вонзил его в себя. Кристалл волшебника полыхнул светом, от которого стало больно глазам.

«Проклятье!» — выругался Келеэль, решив, что его обнаружили. Но практически мгновенно понял, что это не так. Просто на поле боя произошла вспышка. Яркая. Чудовищная. Казалось, на землю упало солнце.

На месте световой колонны осталась глубокая воронка, в которой могла бы поместиться пирамида, выполняющая в Сумраке функции дворца. Ударная волна распространилась во все стороны, опрокинув неповрежденные «Буратинаторы», статуи храмовых стражей, коней, скорпионов, людей и эльфов. Верховная жрица сидела на обретшем плотность солнечном луче, как на скамейке, и ошалело мотала головой. Вокруг нее медленно угасала скорлупа божественной защиты, выдержавшая удар, но все-таки не полностью оградившая женщину от его последствий.

— Это раз! — прогремел над полем боя голос Михаэля, и клинок снова пошел к груди.

Алия Мессе вскочила. В руке у нее заполыхало новое копье, но кидать его она не стала, понимая, что не успеет остановить шамана. Да и не сможет. Ну разве что упросит покровительницу явиться прямо сюда во плоти.

Новый взрыв превратил лагерь войска царства Эрсийского в кратер извергающегося вулкана. Гигантский шатер уцелел. Видно, чары, наложенные на него и изнутри, и снаружи, сдержали колоссальную мощь, но вот и обоз, и простые воины превратились даже не в пепел, а в нечто еще более мелкое и прожаренное. Уцелевшие, но порядочно потрепанные жрецы и колдуны выпустили ураган, который держали в резерве, и теперь над их головами раскручивалась воронка исполинского смерча, от которой в разные стороны разбегались недовольно полыхающие молниями тучи.

— Это два! — Шаман вынул из груди багрово полыхающее даже сквозь тучу лезвие. — А вон бежит три!

Бамбуковые конструкты — от големов их отделяла пропасть, в которую мог бы ухнуть горный хребет, и еще место бы осталось, — выметнулись из-за баррикад на границе Сумрака и выстроились в линию. Их пустотелые конечности задрались к небу, распахнулись, и оттуда в небо полетели истекающие зеленым дымом снаряды, которые падали на землю рядом с пехотой и кавалерией, потрепанной, но сохранившей более половины своего состава. Люди, увидев медленно наползающее на них тяжелое зеленое облако, заволновались. Причем не только те, которые входили в состав войска царства Эрсийского, но и ополчение, служащее сумеречным эльфам.

— И я могу сказать четыре! — прогромыхал голос Михаэля. — Но тебе решать, жрица, пришедшая в мой дом с огнем и мечом, произойдет это или нет. У меня еще достаточно сил. Меньше, чем у тебя, но есть. Вот только когда они иссякнут, здесь уже не будет живой человеческой армии, подчиненной вашему правителю. А долго ли продержится без нее твоя страна или после междоусобной грызни за власть и завоевательных походов соседей канет в безвестность? Решать тебе, жрица. Ну и твоей богине, конечно, чьи храмы разрушатся, а паства рискует умереть. Я последний раз предлагаю тебе мир.

Войска, которые понемногу отходили от последствий ужасающего по силе взрыва, приостановили смертоубийство, дожидаясь ответа Алии Мессе. Лишь кое-где продолжала кипеть схватка. Там бойцы впали в ярость так, что рисковали не заметить и гибели целого мира, занятые друг другом. Присмотревшись, Келеэль опознал Кайлану, ее супруга и свиту из подчиненной ему нежити. Они пытались добить командующего кавалерией паладина. Тот уже потерял левую руку вместе с прикрывающим ее доспехом, но кровь из раны не текла; оторванная конечность летала, как молния, полосуя на ремни умертвий и отбивая кнут дроу. А «Буратинаторы» добивали храмовых стражей. Сразу три конструкта, вроде бы уничтоженные напрочь, поднялись с песка и атаковали мраморные статуи с тыла. Разбитое в щепу дерево снова срослось под воздействием магии. Темной магии. Некромантии. Кабина одного из «Буратинаторов» осталась беззащитна из-за обширных пробоин, и пилот, в котором архимаг узнал Азриэля, дергал за управляющие рычаги, будучи практически раздавленным. Глаза в заметно деформированном черепе Рустама светились мертвенно-бледным огнем, из груди торчали здоровенные, не меньше иных мечей, щепки. Много. Жить с такими ранами он бы не смог. А вот существовать вполне. Уход за грань и возвращение оттуда никогда не проходят бесследно, а этот эльф умирал и воскресал за год дважды. Келеэль уже видел пару раз, что он общается с Асазором, но не придавал этому факту значения. Как выяснилось, зря. Недавний покойник, очевидно, открыл в себе неслабый дар некроманта и теперь использовал его, чтобы заставлять свое тело и тело своей машины, да и, возможно, соседних, двигаться, несмотря на полученные фатальные повреждения.

— Ничего, коллега, — пробормотал архимаг, рассматривая эту картину. — Верю, ты выдержишь и сможешь в этот раз не уйти за грань, а дождаться, когда твое тело починят. Такие твари, как мы, цепляются за жизнь, даже будучи убитыми. И потому нас не любят те, кто решает свои проблемы кардинально. Мертвый маг смерти и безобидный маг смерти — это отнюдь не синонимы. А второе место по частоте мести из могилы занимают, дай-ка подумать… Ха! Пожалуй, шаманы! Они, правда, сами воскресают редко, как-никак привыкли наполовину в мире духов быть и возвращаться причины не всегда находят, но зато гадят своим обидчикам из-за грани обязательно.