Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Малахус Ки взглянул на него с болезненной улыбкой.

— А зачем люди вообще убивают? Я просто сказал. — И отдернул руку.

— Долго он пробудет в таком состоянии?

Усевшись в повозку, ученик возвел глаза к небу.

— Кто знает… Может, несколько часов. А может, вообще не очнется.

— Не очнется? — Логен скрипнул зубами. — И что нам тогда делать? Ты знаешь, куда мы направляемся? И с какой целью мы туда едем? И что нам делать, когда мы прибудем на место? Может, лучше повернуть обратно?

— Нет. — Лицо Ки неожиданно стало жестким, как сталь. Логен даже не ожидал от него такого. — За нами погоня. Возвращаться сейчас опаснее, чем двигаться в прежнем направлении. Едем дальше.

Логен, сморщившись, потер глаза. Как же он устал! До чего болит и ноет тело! Зря он не расспросил Байяза о его планах заранее. А если уж на то пошло, зря он вообще покинул Север. Разыскал бы лучше Бетода да свел с ним счеты… Умер бы в родных краях от рук людей, которых он хотя бы понимал.

Логену не хотелось предводительствовать. Когда-то он жаждал славы, почета, уважения, но все это досталось ему слишком дорогой ценой, да и громкие слова оказались пустым звуком. Люди ему поверили, а он повел их тяжелой кровавой тропой прямо в грязь. В нем не осталось ни капли честолюбия, и он ужасно мучился, когда приходилось принимать решения.

Логен опустил руки и осмотрелся. Байяз что-то бормотал в забытьи. Малахус Ки беспечно таращился в облачное небо. Луфар, повернувшись спиной к остальным, глядел в глубь ущелья. Ферро, хмурясь, сидела на камне и натирала тряпкой лук. Неподалеку с самодовольным видом стоял брат Длинноногий — как и ожидалось, он появился, едва миновала опасность. Логен, недовольно скривившись, глубоко вздохнул. Ничего не поделаешь! Больше некому…

— Ладно, едем к мосту, в Аулкус, а там посмотрим.

— Неудачная мысль, — неодобрительно сказал навигатор, заглядывая в повозку. — Крайне неудачная! И я предупреждал нашего нанимателя… еще до того, как с ним приключилось несчастье. Город пуст, разрушен, уничтожен. Его руины опасны, губительны для всего живого. Возможно, мост уцелел, но по слухам…

— По плану у нас Аулкус — вот и будем придерживаться плана.

— Думаю, лучше повернуть назад, к Халцису, — будто не слыша Логена, продолжал брат Длинноногий. — Мы не одолели и половины пути к пункту назначения, так что воды и пищи на обратную дорогу хватит. Если повезет…

— Тебе заплатили за весь маршрут?

— Э-э… и правда… за весь, но…

— Аулкус.

Навигатор растерянно моргнул.

— Что ж, вижу, ты очень решительный — решительность, отвага и сила, несомненно, входят в число твоих талантов. Зато в число моих талантов, позволю заметить, входят осторожность, мудрость и опытность. Я уверен, что…

— Аулкус! — рявкнул Логен.

Длинноногий так и замер с полуоткрытым ртом и закрыл его не сразу.

— Очень хорошо, — опомнившись, сказал он. — Мы вернемся на равнины и направимся в западную сторону к трем озерам, за которыми расположен Аулкус. Путь предстоит долгий и опасный. Тем более надвигается зима. Необходимо…

— Отлично! — Логен отвернулся от навигатора, не дав тому возможности разразиться очередной речью.

С легким дело покончено… Он направился к Ферро.

— Байяз… — он мучительно искал верное слово, — без сознания. Когда он очнется, неизвестно.

Она кивнула.

— Мы идем дальше?

— Э-э… думаю… таков план.

— Хорошо. — Ферро спрыгнула с камня и закинула лук на плечо. — Тогда не стоит медлить.

Все оказалось проще, чем он ожидал. Пожалуй, слишком просто. Может, она снова собирается улизнуть? Откровенно говоря, он и сам об этом подумывал.

— Но я даже не знаю, куда мы направляемся.

Она фыркнула.

— Я тоже не знаю. Как по мне, так даже лучше, что за главного теперь ты. — Ферро зашагала к лошадям. — Эта лысый прохвост никогда не внушал мне доверия.

Оставался Луфар.

Луфар, сгорбленный, понурый, развернувшись к спутникам спиной, с несчастным видом смотрел в землю. Щека у него подергивалась.

— Ты как, в порядке? — спросил Логен.

— Я хотел сражаться, — будто не слыша его, глухо процедил юноша. — Я хотел. Я знал, как. Я взялся за меч! — Он гневно шлепнул по эфесу. — Черт! Я чувствовал себя беспомощным младенцем! Почему я не мог сдвинуться с места?

— Вот оно что? Клянусь мертвыми, парень, в первый раз такое бывает!

— Правда?

— Правда. И куда чаще, чем ты мог бы вообразить. Ты хотя бы в штаны не наложил.

Луфар удивленно приподнял брови.

— И такое случается?

— Куда чаще, чем ты можешь себе представить.

— Ты в первый раз тоже не мог пошевелиться?

Логен помрачнел.

— Нет. Я убиваю слишком легко. Мне всегда легко это давалось. Поверь, ты счастливчик.

— Если только меня не убьют, пока я стою сложа руки.

— Что верно, то верно, — согласился Логен, и Луфар понурился еще сильнее. — Но ведь тебя не убили! — Он ободряюще хлопнул его по плечу. — Выше нос, парень, тебе повезло! Ты еще жив? Жив!

Луфар печально кивнул. Обняв беднягу за плечи, Логен повел его к лошадям.

— Значит, в следующий раз быстрее сообразишь, как действовать.

— В следующий раз?

— Ну конечно. Во второй раз всегда все получается лучше. Такова жизнь.

Логен взобрался на лошадь, тело его одеревенело и ныло: одеревенело от долгой скачки, а ныло — от драки в ущелье. Во время поднятой Байязом бури его крепко треснуло по спине камнем, и щеке хорошо досталось. Впрочем, могло быть и хуже.

Он оглядел спутников. Все уже сидели верхом и внимательно на него смотрели. На четырех совершенно разных лицах застыло примерно одно и то же выражение — ожидание речи. Да с чего они решили, будто ему есть, что сказать?! Сглотнув слюну, Логен пришпорил коня.

Поехали!

Военная хитрость принца Ладислава

— Полковник Вест, зря вы сюда так часто ходите. — Пайк отложил молот; свет кузнечного горна ярко озарял его изуродованное лицо и оранжевыми огоньками мерцал в глазах. — Еще немного — и начнутся пересуды.

Вест нервно улыбнулся.

— В этом чертовом лагере кузница — единственное теплое место.

Он сказал истинную правду, но не назвал истинную причину: в этом чертовом лагере только в кузнице никто не станет его искать. Ни голодные солдаты, ни мерзнущие. Никто не будет просить воды, оружия или расспрашивать, что здесь происходит. Никто не будет требовать распоряжений относительно похорон умерших от холода и болезней. Да, даже мертвые не могли обойтись без Веста. Все нуждались в нем круглосуточно. Кроме Пайка, его дочери и прочих заключенных. Лишь они обходились своими силами, и потому кузница стала для Веста убежищем — шумным, многолюдным, дымным, но от этого не менее приятным.