Евгений Щепетнов - Монах

— Ну ясно. в общем обложили налогом и перестали ездить. А исчадья?

— А что исчадья?

— С них тоже берут дорожные поборы?

— Ну не смеши — какие с исчадий поборы? Они сами — какие хошь поборы…

Повозка медленно, но верно шла вперёд — Фёдор не хотел гнать лошадей — зачем? До искомой цели много, очень много дней пути…за полдень они проехали Карадовку, где остановились на обед, задали корму лошадям и немного передохнули и снова пустились в путь. Андрей уже стал привыкать к ритму этого мира — размеренному, неспешному, что толку спешить, когда разница во времени ни на что не влияет?

За день они сделали пятьдесят вёрст, выходя на расчётное время-расстояние, меньше которого невыгодно — путешествие затянется на многие месяцы, а больше — напрягать лошадей, да и самим излишне напрягаться, а это ни к чему.

Около недели они ехали по тракту, изредка встречая купеческие караваны с сильной охраной, которые неодобрительно смотрели на чужаков и отказывались общаться — однажды даже чуть не вспыхнула драка, когда охранник каравана вытащил меч на вопрос Андрея, откуда и куда они двигаются.

Фёдор пояснил, что не стоило спрашивать их о цели путешествия — могут принять за подсылов разбойников. Андрей пожал плечами и больше не пытался как-то поговорить с караванщиками, решив, что и без их участия они сумеют справиться с любыми проблемами, которые встретят.

Иногда они ночевали в лесу, у костра, если вечер заставал в дороге, а дотащиться до постоялого двор не успевали.

Ехали дружно — женщина заняла своё место в экипаже, и не была в тягость — она всегда была весёлой и не гнушалась никакой работы. Андрей с грустью и лёгкой завистью видел, как женщина и его товарищ смотрят друг на друга влюблёнными глазами.

Её дочь тоже как-то незаметно вошла в коллектив и своими простодушными выходками веселила окружающих, разряжая обстановку скуки и однообразия длительного путешествия.

Дорога уже ушла от реки и завернула слегка влево, огибая громадные лесные массивы, густо заселенные разнообразной дичью.

Иногда, ночью, Андрей отходил в лес, раздевался, чтобы не разорвать в клочья одежду при трансформации, и перекидывался в оборотня. Утром путников уже ждало свежее мясо…

Когда это произошло первый раз, на вопрос Настёны, откуда это всё взялось, Алёна, покосясь на Андрея, ответила пытливой девочке, что мясо им принёс добрый волк, который узнал, что Настёна любит вкусное оленье мясо и хотел её порадовать. Несколько дней после этого девочка пыталась выскользнуть из фургона ночью и подсмотреть, как приходит добрый волк и приносит мясо, но эти попытки были пресечены зоркой матерью, всегда бывшей настороже — как ей и положено.

Тянулись вёрсты, часы, дни, редкие деревушки вдоль тракта, шло время.

Как-то раз, дней через десять после начала путешествия, путешественники решили завернуть в деревушку, видимую от дороги, возле большого пруда — она выглядела так патриархально, так мирно и лубочно, что навевала мысль о покое, о сытной и мирной жизни, о которой может мечтать любой человек.

— Может не будем заезжать? — раздражённо спросил Фёдор заворачивая лошадей на дорогу к деревне.

— Будем, будем — ребёнку нужно молоко! А то у неё развитие плохое будет! — Алёна сердито зыркнула на любовника, укладывая Настёну на послеобеденный отдых

— Нормальное развитие у неё будет — если такое, как твоё — смерть мужикам будет! — усмехнулся солдат, но послушно хлестнул лошадей вожжами и они резво пошли по поросшей подорожником просёлочноё дороге. Недавно прошёл дождь, от лошадей шёл пар, а в колеях дороги стояли грязные лужи, разбрызгиваемые копытами и колёсами.

— Слушай, что говорит — усмехнулся Андрей — я слыхал, что молоко очень важно для образования костей и зубов, там есть минерал, который участвует в строении костей. И творог тоже полезный.

— Да? Не знал. И знаешь что — не узнал бы ещё лет пятьдесят — даже не заплакал бы! — Фёдор усмехнулся в пшеничные усы и добавил — смотри, какая красивая деревушка! Мечта!

— Угу…мечта…ты бы стал жить в такой деревне? — Андрей иронически скривил губы и покосился на товарища.

— А почему нет? Тихо, мирно, красиво, добрые люди…выходишь, все тебя знают, все здороваются, обмениваются новостями, из которых главное то, что дочь мельника родила мальчика, а у соседки лиса задрала курицу. Ни тебе войн, ни тебе алтарей и Кругов, ни тебе…

— Фантазёр ты и романтик! — прервал его Андрей — что-то ты расслабился в последнее время, а? Где тот безжалостный и циничный рубака, которого я встретил в Нарске не так уж и давно? Куда он спрятался? Эй, Алёна, у тебя под юбкой никто не спрятался?

— Тьфу на вас! Чего расшумелись?! Настёнка только засыпать стала! Вот дам вам её держать на руках, тогда узнаете, почём фунт лиха!

— Ой, нет! Только не это! — шутливо отмахнулся Андрей — впрочем, Феде можешь её навялить, ему пора привыкать к семейной жизни.

— Андрюх, ну чего ты привязался? — Фёдор порозовел и сжал губы — ну достал ты уже своими подколками! Лучше бы ты снова стал нудным и праведным!

— Ты покраснел?! Ой-ёй! Вот это ты расслабился! Я начинаю бояться за тебя! — ухмыльнулся монах и отвернулся, расслабившись и разглядывая окружающий пейзаж. Ему подумалось: «Эти лавки в повозках такие убогие…ну почему нельзя придумать какие-то кресла, типа как в автомобилях? Опупеешь ехать вот так несколько тысяч километров…ну а что делать? Самолёта не предвидится…» — он усмехнулся и увидев встречного крестьянина, крикнул:

— Уважаемый! Скажи нам — где тут можно купить молока? И вообще продуктов?

— Поедете прямо в деревню, увидите дом с жёлтым петухом на коньке — там живёт Аграфа, вот у неё и купите. Она торгует молоком от своей коровы. А продукты — там в деревне лавка есть, только в ней особо-то и ничего нет — у нас всё своё. Те же куриные яйца можете купить у Аграфы, а хлеб мы печём только для себя.

Мужчина поправил на плече вязанку длинных жердей, похоже только что вырезанных в лесу и пошёл дальше, не обращая внимания на путников в фургоне.

— Ну что же, поехали искать эту Аграфу! — проворчал Фёдор — вот нам не было печали! Наделала бы Настёне каши, и всё! А то — молоко, молоко!

Алёна фыркнула, проигнорировав слова солдата и занялась какой-то приборкой в фургоне, перекладывая вещи с места на место.

Настёна спала и сопела носом, игнорируя происходящее в повозке, чему Андрей позавидовал — так спать может только человек с полностью чистой совестью.

Пропылив по деревенской улицы мимо домишек, обмазанных глиной и побеленных — «Ну вылитая гоголевская Диканька!», подумал Андрей — они нашли домишко с петухом на крыше и подъехав ко двору остановились.