Евгений Щепетнов - Монах

— Получи. И расписку давай, что получил! А то потом скажешь, что не давали тебе…

— Обижаешь, приезжий…только теперь не десять золотых, а одиннадцать — десять процентов сбор за наши хлопоты — злобно оскалился сборщик — надо было вовремя платить, тогда бы мы не тратили время на это занятие! Думаешь там приятно тут сидеть, в этой вонючей дыре?!

— На, одиннадцать, так одиннадцать! Расписку давай! — Андрей бросил ещё золотой и уселся на стул, напротив сборщика, наблюдая, как тот корябает что-то на куске пергамента. Затем сборщик достал из кошелька печать, чернильницу, аккуратно, чтобы не испачкаться, помазал печать маленькой кисточкой, приделанной к крышке чернильницы, приложил, помахал в воздухе документом и сказал Аграфе с ухмылкой:

— Вот ублажила бы нас, скостили бы золотой! Дура-баба, не убыло бы от тебя, а золотой на дороге не валяется. Повезло тебе, что родственничек нашёлся!

Андрей поставил руки на стол, закрыл лицо ладонями, потирая, как будто бы устал от дальней поездки, и сборщик не видел, как под ладонями лицо искривилось в яростной гримасе ненависти и изо рта полезли огромные белые клыки…наконец, монах справился со своим желанием убивать, и лицо снова приобрело нормальные очертания.

Он взял документ, пробежал глазами — всё верно — и отдал Аграфе, молча, окаменевше стоявшей в углу:

— Спрячь подальше. А то придут снова и возьмут вдвойне другой раз, если бумажки не будет. С них станется…

Сборщик грузно встал, отдуваясь и топая ногами в грязных сапогах, оставляя на чисто вымытом полу ошмётки земли, коровьего навоза и приказал подручным:

— Пошли! Нам ещё надо успеть до темноты заехать в Агроновку, а потом на постоялый двор. Некогда тут рассиживаться, работать надо! Ну чего застыли, бездельники!

Толпа мужчин вышла из избы, пересмеиваясь и обсуждая будущую поездку в Агроновку, где надо «пощипать» ленивых крестьян, и в избе остались только Аграфа, с двумя ребятишками, с интересом глядящих на незнакомого мужчину.

Она боязливо посмотрела на монаха и сказала:

— Мне нечем отдать долг. Я же знаю, что мой муж никому ничего не давал — нам и нечего было давать-то! Отродясь денег никаких не было… ребятишки, бегите, помогите Сашку похоронить Волчка…негоже ему лежать без упокоения, он верно нас защищал…

Дети убежали, а она села за стол, положила на него руки и стала рыдать, раскачиваясь и причитая сквозь слёзы:

— Как муж пропал, они, как с цепи сорвались — раньше такие ласковые были, когда Вася был — видать боялись, твари! А теперь — норовят то на сеновал затащить, то ребят ударить хворостиной, вроде как они воруют у них с огорода! А они не воруют, они в жизни ничего чужого не взяли! Помогают мне, сено косят, такие маленькие мужички. Радость моя! Одна радость у меня в жизни! — она зарыдала, упав на руки — что делать, как дальше жить?!

— Уходить тебе надо отсюда — проглотив комок в горле сказал Андрей — иди в город — там обязательно найдёшь работу. Например — кухаркой в трактир, там всегда хорошие кухарки в цене. Снимешь жильё, успокоишься — ещё лучше будешь жить! Здесь всё равно жизни не будет. Вот тебе двадцать девять золотых, на обзаведение, может и какую-нибудь хибарку в городе прикупишь. Только сразу уходи — продавай корову, дом, собирайтесь и уходите!

— А как же Вася?! А вдруг он придёт, а нас нет? Я его жду… — тихо проговорила Аграфа и слёзы прокатились по её щекам — он пять лет назад пропал на границе, нет известий…может всё-таки вернётся?!

— Может и вернётся. У тебя есть какие-то знакомые в деревне, кому можно доверить слова? Есть? Ага — скажешь им, куда ушла, а потом пришлёшь весточку — где обосновалась, он придёт сюда, а ему и скажут, где вас искать.

— Спасибо вам! — вытерла глаза и попыталась улыбнуться Аграфа — как вас звать? Где мне вас найти, чтобы отдать долг? Только я не знаю, когда смогу отдать! Когда муж вернётся…если муж вернётся — мы всё отдадим, а сейчас — видите что творится? Кроме коровы у меня и имущества-то никакого нет…

— Андрей меня звать. А где найти — я и сам не знаю, где будут через день или два. Иди в столицу, устраивайся, даст Бог — свидимся! — Андрей не заметил, как Аграфа вздрогнула при слове «Бог» А нам — надои, пожалуйста, молока — у нас девчонка маленькая. Ей надо.

— Да да, конечно — только посуду давайте — у меня не во что вам налить!

Через час фургон путешественников снова пылил по дороге, по направлению к столице. Заезжать в лавку они не стали, тем более что Андрей узнал у Аграфы, что лавка принадлежит старосте — он не хотел видеть его мерзкую рожу.

— Ну вот, ворчал Фёдор — стали беднее на сорок золотых — оно стоило того? Всех-то бедных и убогих не обиходить, Андрюха! Эдак вообще останемся без денег!

— Не обеднеем мы от сорока монет, знаешь же! А что, мне надо было поубивать их? Лучше было бы?

— Лучше бы точно не было. Хуже было бы. После убийства сборщика податей обычно приходит отряд карателей и всех, правых и виноватых, сажает на кол. Хорошо, что ты сдержался, чёрт с ними, с деньгами! А где ночевать будем? До постоялого двора ещё вёрст двадцать, а уже вечер. Я знаю одно местечко — там ручей течёт, небольшой лесок рядом — давайте здесь заночуем? Чистая вода, дождя вроде не ожидается — небо очистилось, земля подсохла на ветерке, мечта, а не ночёвка!

Они свернули с тракта, проехали с километр в сторону, и действительно, оказались у ручья с чистой проточкой водой, в котором бегали стайки небольших рыбёшек — видимо, из этого ручья и образовался пруд у деревни, в которой они были — направление течения было как раз в ту сторону. Расседлав лошадей, они занялись приготовлением ужина.

Настёна весело бегала вокруг, отлавливаемая ругающейся матерью — упадёт, нос разобьёт… Андрей смотрел на них и опустошённо думал о том, как несправедлива жизнь…

Ночь упала быстро, Андрей отказался спать в фургоне и остался у костра, глядя на языки пламени, потом закрыл глаза и засопел, будто крепко спит.

Дождавшись, когда в фургоне тоже засопели и захрапели, он легко поднялся, ушёл в сторону от лагеря, сбросил одежду, свернув её в тугой комок и уложил под куст шиповника, и перекинулся в Зверя.

Зверь понюхал воздух, пахнущий дымом и полевыми цветами, встряхнулся и стелющимся галопом помчался туда, откуда они приехали…

Глава 10

Зайцы прыскали из-под ног, взлетали тетерева, разлетались в стороны лесные цветы-колокольчики и брызгала роса, оставшаяся на листьях ландышей с утреннего дождя — Зверь нёсся с огромной скоростью, легко уворачивась от торчащих сучков, веток и колючих кустов шиповника между деревьями.