Трон тысячной лжи - Рейчел Хиггинсон
Тирн послушно обнял каждую женщину за плечи и позволил им вывести себя из комнаты. Он резко успокоился. Его слёзы перестали литься, и лицо выглядело более спокойным. В нём была какая-то неподвижность, которая вовсе не казалась естественной. Он только что был на грани полной истерики. В какие-то моменты он полностью поддавался этому чувству. Но сейчас он был послушен, как ягненок.
Мне было еще больнее, чем когда-либо, за него. По крайней мере, когда он ругался, его поведение казалось его собственным.
Это было какое-то заклинание. Зелье. Я была уверена в этом.
Оценив комнату, а точнее Раванну, я тоже решила взять себя в руки. Если бы я сыграла неправильно, маска Раванны вернулась бы на место, и тысячи моих вопросов остались бы без ответа. Мне нужно было сохранять спокойствие и дипломатичность. Я была будущей королевой, не так ли? Не было лучшего времени для того, чтобы попрактиковаться в своей государственной мудрости, чем настоящее.
После того, как они вышли из комнаты, и я больше не могла слышать их в коридоре, я повернулась к Раванне и спросила:
— Чем я могу помочь?
Её оценивающий взгляд был холодным и неожиданным. Я опоздала. Она снова стала самой собой. Какие бы остатки заботы она ни проявляла с моим дядей, они уже исчезли.
— Прогуляйся со мной, — сказала она, — я бы хотела тебе кое-что показать.
Я перестала бояться, что она убьет меня сегодня. Я не знала точно, когда именно, но, вероятно, где-то около того времени, когда Болотная ведьма подтвердила, что она сестра моей матери, моя тётя.
Если бы я была честна с самой собой, я могла бы признать, что у меня было подозрение, что там было что-то ещё, с тех пор как мы нашли инициалы в заброшенной часовне. Даже если бы я не хотела признаваться в этом даже самой себе. Может быть, я и не понимала, что они с моей матерью были настолько близки, но я знала, что должно было быть объяснение тому, почему моя мать была с ней заодно.
Но какое отношение она имеет к смерти моей матери? А к смерти моего отца и братьев?
Был только один способ выяснить это. И всё началось бы с этой прогулки с ней.
Я последовала за ней из столовой через дверь, которой она воспользовалась ранее. Она привела нас в другую часть замка, которую мне еще предстояло исследовать. Наша обувь на каблуках цокала по отполированному полу, и я мысленно помолилась о том, чтобы за мной не оставался след из грязи.
Наконец, она привела меня в библиотеку. Двери, как и в храме в Хеприне и часовне в Элизии, были украшены резьбой. Драконы, русалки, морские обитатели и даже звери, которых я не могла назвать. И теперь, обладая этим волшебным зрением, я могла видеть, что каждый из них олицетворял собой своё особое очарование.
Поверх них были выложены руны. И всё это работало вместе, чтобы сделать библиотеку особенным, безопасным местом. Эти руны были не такими грубыми, как те, что были вокруг Крепости. Они не вытесняли других силой. Они мягко впускали внутрь всех, кто ищет.
Теперь мне стало интересно, что бы сказали двери в Элизии. Или в Хеприне? Были ли они такими же приветливыми и добрыми, как здесь?
Внутри библиотеки громоздились стопки книг и свитков. В огромном помещении почти не было никакой организации. Повсюду только книги. И места, где можно посидеть на полу рядом с опасно возвышающимися грудами.
В глубине комнаты стояли каменные столы, уставленные стеклянными бутылками разных размеров и форм, во всех содержались жидкости. Зелья, как я поняла, когда прочитала некоторые рунические надписи. Мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, что она передала Тирну что-то оттуда. Что-то, что она состряпала для него.
Его слова не давали мне покоя. «Ты должна помочь мне». Помочь ему сделать что? С чем? С зельем? Или короной?
Раванна грациозно двигалась вокруг своих стопок книг. Я последовала за ней, менее грациозно, но сумела избежать опрокидывания каких-либо нагромождений. Мы направились к балкону. За застекленными дверями было уютно. И голо, кроме нас. Из окон открывался вид на кладбище. Каждая могила была отмечена округлым белым камнем.
Солнце опускалось за горизонт. Я и не подозревала, насколько уже поздно. Сегодня мы, должно быть, пробыли в лесу несколько часов. И теперь у меня урчало в животе, потому что мы ничего не ели с самого завтрака.
— Это замковое кладбище, — объяснила она, хотя я и сама уже догадалась об этом.
— Ох, — я не была уверена, что еще сказать.
Она глубоко вздохнула и указала на дальний угол.
— Вон там похоронены твои бабушка и дедушка. Если ты хочешь прочесть их надгробия, я могу показать тебе завтра. Они умерли еще до твоего рождения.
— Ох, — повторила я, но это был более сильный, настойчивый звук. Мои бабушка и дедушка? Может быть, она собиралась…
— Я хотела привезти твою мать сюда и похоронить её, — призналась она с запинкой в голосе. — Я умоляла совет позволить мне оставить её здесь, где я могла бы продолжать присматривать за ней. Но элизийский обычай заключается в том, чтобы сжигать тела. Они не позволили мне забрать её.
Её рука сжалась в кулак там, где она опиралась на балконный выступ, и теперь в её голосе была не просто запинка, но и сквозящие эмоции.
— Значит, ты действительно моя тётя? — спросила я, боясь, что она попытается это отрицать.
Её темные глаза встретились с моими в сумерках.
— Да, твоя тётя. Полагаю, так оно и есть. Просто мне кажется… странным признавать это. Полагаю, мы с Гвинлинн провели большую часть нашей взрослой жизни, отрицая наши семейные узы, чтобы выйти замуж за королей, — один уголок её рта приподнялся в улыбке. — Не то чтобы удачный брак был нашей единственной целью. Хотя, имей в виду, нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться королевской жизнью, — другая сторона её рта присоединилась к первой, и я восхитилась тем, какой красивой она была, когда действительно улыбалась. — Но мы обе хотели помочь державе, и мы думали, что сможем сделать это
