Трон тысячной лжи - Рейчел Хиггинсон
Почему Раванна нарисовала руны по всему своему замку? Может быть, Тирн был физически здоров, но находился в опасности?
И тогда я поняла, что они предназначены для защиты замка и всех живущих в нём. Вся крепость была разрисована защитными заклинаниями. Я мельком увидела миссис Блайт возле двери в столовую, и даже у неё на лбу была нарисована руна.
Болотная ведьма не только дала мне способность читать на языческом языке, но и дала мне возможность видеть его там, где он раньше был скрыт.
Когда мы вошли в столовую, я сделала глубокий вдох и прислонилась к буфету. Тирн сидел во главе обеденного стола, обхватив голову руками. В поле зрения не было никаких охранников. Еды тоже не было видно. Только мой дядя двумя кулаками дергал себя за волосы и издавал звуки, из-за которых казалось, что он плачет.
— Что мы наделали? — я услышала, как он всхлипнул и икнул. — Дети. Клянусь Денамоном, Раванна, дети.
— Ну, ну, — успокаивала она, жестом подзывая нас поближе. — Вот они. С детьми всё в порядке, Тирн. Они прямо здесь. Ты ошибаешься. Они здесь.
Он издал звук, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Но потом он прислушался к своей сестре и поднял глаза. Его взгляд наткнулся на нас с Катринкой, в грязных тапочках и всём остальном, стоящих перед ним. Всего на секунду его зрение прояснилось, и он выдавил дрожащую улыбку.
— Они здесь, — сказал он с прерывистым вздохом облегчения. — О, слава Свету, они здесь.
Раванна протянула руку и потрепала его по щеке.
— Прямо здесь, любовь моя.
— Это был просто кошмар, — продолжил он, и новые слёзы сменились новыми эмоциями. Это было радостное облегчение. — Мне только приснилось, что они были убиты.
— Да, — успокаивающе прошептала Раванна. — Это сон. Ничего больше.
Но затем выражение его лица исказилось от ярости, и он ударил кулаком по столу, сбив замысловатый канделябр в центре.
— Они хотят занять мой трон. Они хотят отнять его у меня, — с его губ слетела слюна, а щеки покраснели. — Они пришли, чтобы забрать у меня всё. Я думаю, они хотят убить меня. Они хотят убить меня!
Инстинкт подтолкнул меня вперёд, и я опустилась перед ним на колени, положив свою руку поверх его.
— Нет, дядя, мы этого совсем не хотим. Трон по-прежнему твой. Будет твоим еще долгие годы.
Катринка присоединилась ко мне перед ним, скромная и кроткая, именно такой, какой он хотел нас видеть.
— Мы любим тебя, дядя, — пообещала она ему. — Мы бы никогда не пожелали тебе зла.
Выражение его лица снова исказилось, на этот раз от ярости к страданию.
— Ты видишь это, сестра? Ты видишь, что я должен терпеть днём и ночью? Они такие же, как она! Они дразнят меня своей добротой… своей силой. Как кто-то может это выносить? Как кто-то может пережить это безумие? — он закрыл лицо руками и издал еще один вопль агонии.
От его криков у меня пошли мурашки, потому что они были такими мучительными. Он был не просто чем-то расстроен. Дядя Тирн совсем обезумел.
Раванна отошла от стола, выглядя такой расстроенной, какой я её ещё никогда не видела. Она прошептала какие-то слова и провела руками по его голове.
Тирн каким-то образом заметил, что она делает, и набросился на неё. Она легко увернулась от его попытки нанести удар и бросила на него разочарованный взгляд, но он снова заплакал.
— Пожалуйста, не надо больше. Я больше не могу этого выносить, — он сделал резкий вдох, из-за которого казалось, что он тонет. Даже несмотря на то, что воды не было видно. — Больше не надо, — умолял он, повторяя это снова и снова.
Раванна отступила назад, из её глаз явно катились слёзы, хотя она не издала ни звука, и выражение её лица оставалось безмятежным. Она продолжала шептать, расхаживая по комнате. Неистовый плач Тирна сменился более тихими криками, которые сотрясали его плечи и заставляли хныкать. Это было менее шокирующе, но смотреть было не легче.
— Ему иногда нужен эликсир, который я готовлю для него, — рассеянно сказала она, потянувшись к ручке дальней двери. — Иногда он теряется между прошлым и настоящим, иногда даже между будущим и настоящим. И это… это помогает ему снова найти свой путь. Я сейчас вернусь. Пожалуйста, проследи, чтобы он не ушел.
Катринка крикнула, чтобы она подождала, но та уже вышла в коридор. Очень внезапно мы остались наедине с нашим дядей и с той его стороной, которую мы никогда раньше не видели.
Тирн издал серию всхлипываний, прежде чем снова прийти в себя. Он подпер подбородок рукой и оперся локтем на стол, очень похожий на моего брата Бенедикта, когда тот дулся. Вид его, такого расстроенного и такого знакомого, заставил моё сердце сжаться от его боли.
И даже несмотря на то, что он так плохо обращался со мной с момента моего возвращения в Элизию, я не могла не испытывать искренней печали из-за его состояния. Он так отличался от того человека, который запер меня и обращался со мной хуже, чем с рабыней, все эти месяцы назад. Человек, чья правая рука пыталась убить меня. Он казался таким… обремененным.
— Это слишком тяжело, — пробормотал он. — Тяжесть разрывает меня на части, — его пристальный взгляд сосредоточился, в частности, на мне. — Скоро ты поймешь, что я имею в виду. Сила отключена. Мы пытались это починить, но… — он снова начал всхлипывать, — но мы сделали ещё хуже.
Слёзы текли по его изможденному лицу и скапливались на тунике. Он был едва одет в простую белую тунику и леггинсы. Но вся его одежда была грязной из-за, как я предположила, поспешного путешествия, мятой и забрызганной грязью.
— Это сломанная корона. И осколки её, они копаются, и копаются, и копаются в твоём сознании, пока твоя голова не разлетится вдребезги, как золото, — для иллюстрации он сделал руками когти и оторвал воображаемую голову, стоявшую перед ним. — Это сломает и тебя, племянница. Ты не законная наследница. Ты девушка, которая должна быть мертва. И когда они наденут её на тебя, она разобьет тебя на такие маленькие и бесполезные кусочки, что ты никогда больше не найдешь себя.
Предсказание Тирна каким-то образом посрамило все остальные откровения этого дня. Как я могла встретить свою надвигающуюся коронацию с таким пророчеством, как это? О, как мне хотелось, чтобы Оливер был рядом.
