Дороги наемника (СИ) - Марченко Ростислав Александрович
— В целом? С нашей стороны? Или со стороны ан Сагана?
— Думаю, будет интересно все, что вы сможете нам сказать! — С интересом кивнул барон.
— Я, конечно же, могу ошибаться, но с генеральным сражением ему тянуть нельзя. У барона и без этого половину владения разорили.
Народ согласным гулом подтвердил верность моего умозаключения.
— Далее все зависит от качества войск в его распоряжении. С хорошим конным войском можно бросить обозы и попытаться сыграть на внезапности нападения. Но совсем не уверен, что барон на это решиться. Дальше даже загадывать не хочу. Если попробует играть от внезапности нападения на войсковой лагерь — выходит один рисунок, если неторопливо подтянется к выбранному полю сражения, то другой. Обстановка мне не известна, не хочется становиться посмешищем.
Никто из окружающих не ответил. Насторожившись нарастающим вокруг шумом, я глянул, куда уже смотрели все. Не далее чем в километре от нас, пробкой вылетев из лесного массива, удирала куда — то в сторону беспорядочная россыпь конников флангового охранения, вслед за которыми степенно появлялись весьма многие числом всадники, тускло поблескивающие металлом оружия, доспехов и яркими пятнами гербовых накидок и знамен.
— М…ля!
Где — то позади раненым драконом заревел квартирмейстер, приказывая отводить повозки ближе к обрыву и ставить вагенбург — в идеале непреодолимое препятствие для вражеской кавалерии.
Фрейя Айлин закусив губку, смотрела туда, куда и все мы.
— Фрейя Айлин! Айлин! — Рыкнув, вывел я ее из прострации. — Первое время сидите внутри фургона, от стрел прикрывайтесь своим барахлом. Когда фургон поставят в вагенбург, бегите к обрыву и укройтесь в вон той ложбинке. Туда же оттащим тяжелораненых, и отведут выпряженных лошадей. Они вас немного прикроют. Если конечно успеем выпрячь. Пойдет резня, сохраняйте осторожность — лежите и никому не показывайтесь, чтобы на вас не обратили внимания. Если тут нас побьют, умнее всего будет скатиться вниз. Коли там слишком круто, то под обрывом, скорее всего, глубоко, попробуй с разбега сигануть в воду. Не так уж и высоко, а здесь смерть меньшее, что тебе сейчас может грозить. К своим выйдешь позднее, когда солдат от крови отпустит. До этого ни тебе, ни служанкам им на глаза попадаться не надо. Пока ничего не решилось, мои слуги, и раненые за вами присмотрят. — Нейл Даннер, лихорадочно натягивавший кольчугу под тентом соседней повозки обиженно скривился, и я показал ему кулак. — Конкретно ты ходишь хвостом и за даму отвечаешь головой… Удачи.
— И вам тоже! — Скорее даже шепнула мне в спину женщина, когда я надевал поданный Гленни шлем. Но я всё — таки успел ее услышать…
* * *Выстроить из обозных повозок единый ротный вагенбург мы не успевали — обоз был чертовски большим и очень здорово растянутым. В результате, походная колонна превратилась в цепочку, если их так можно назвать «фортов», обороняемых распределенными по колонне сводными взводами пехотинцев по которым согласно предварительного боевого расчета рассосался ротный комсостав. «Фортики» из повозок, выстраивались элементарно просто — обозный фургон или грузовая повозка ставилась под углом, рядом с ней как на хорошей автостоянке парковалась вторая, потом третья, четвертая и т. д., с запряжками на уровне предыдущей телеги, обеспечивающей конягам какую — никакую защиту.
Далее по возможности или необходимости лошади выпрягались и уводились в глубину обороняемого периметра, ценное имущество и перевозимые на повозках раненые тоже, а сами телеги было очень желательно скрепить между собой канатами, привязываемыми к повозкам деревянными колами и тому подобными приспособлениями. Тоже имеющиеся на повозках обоза рогатки перекрывали углы и прочие слабые места возникшего укрепления.
Практически все было как в былые времена и на Земле, — разве что только до железных цепей гуситов тут пока еще не дошло. Цепи, скреплявшие боевые повозки воинов Яна Гуса легко и просто было не порубить, читай, что, даже перебив локально защитников пары тройки скрепленных телег, по — быстрому их растащить, дав тем самым вражеской кавалерии ворваться внутрь вагенбурга нападающим было непросто.
Как у человека объективно предусмотрительного, принадлежащее мне имущество следовало в зоне мой же ответственности, так что обе повозки оказались под защитой безлошадных рейтар, за которыми барон закрепил меня лейтенантом. Некоторое усиление рейтарам давали ходячие и могущие держать алебарды раненые, ездовые и слуги. Если приравнять все категории последних к среднему рейтару, в экваливенте боеспособности я располагал примерно семью десятками юнитов, которые должны были продержаться, прячась за периметром вагенбурга до тех пор пока к нам не возвратиться просохатившая противника кавалерия и не ударит врагу во фланг и тыл.
Барон с конным резервом, к слову сказать, рванул на соединение как раз к ней. Разгромленное боковое охранение опять же требовалось собирать и приводить в порядок. Подыхать под ударом многократно превосходящего численно врага на глазах не могущей ему помочь пехоты, этот старый вояка в отличие от безумного дурачка Балиана из «Царствия Небесного»[35] не собирался. Сидеть с конными хабиларами в вагенбурге было еще более глупо.
Больше всего я опасался, что набежавшим на нас воинам, судя по огромному количеству флажков, баннеров и разномастному вооружению — поместному ополчению, хватит ума спешиться и атаковать через повозки пешим порядком. В этом случае они имели неплохие шансы вырезать оборонявшие периметр капральства с приемлемыми потерями — не распряженные лошади мешали нам примерно так же как нападающим наши телеги, в то время как убрать лошадей помешал недостаток места и времени. Ладно бы лошадей, раненых и наиболее ценное имущество, типа пленницы со слугами и моего рундука, едва — едва успели к линии обрыва утащить.
Вместо этого по центру в оборонявших повозки рейтар начали без большого успеха тыкать копьями, в то время как основная часть атаковавшего нас отряда зашла с флангов, где перераспределить телеги в более плотную линию мы с Дийдарном не успели. Причем совсем не могу сказать, что выбор этого варианта действий был необоснован — подгадав момент, пятерка отмороженных всадников прорвалась внутрь периметра по речному обрыву довольно легко. И ладно, что у них не хватило мозгов развернуться и ударить в спину солдат сумевших закрыть дырку и удержать натиск товарищей — вот только я был этому не рад, поскольку весь такой нарядный, в своей бригантине и на коне оказался как раз в центре внимания данной пятерки. К моему счастью где — то уже успевшей растерять свои копья.
Первым решивший претендовать на мою голову всадник в раскрашенном разводами серебряной чеканки бахтерце и открытом шлеме был молод, силён, красив и богат. Единственного чего ему не хватало так это разбавленного здравым смыслом опыта. Почему собственно он и умер, наехав на меня справа со стороны отсутствующего щита и наверное успев даже удивиться, когда я смахнул его удар в сторону наручем и перехватив узкий альвийский меч за клинок, другой рукой воткнул клинок скьявоны в его горло.
Я бы не сказал, что переучивание левши на правую руку вызывало у меня особо светлые воспоминания. Валентина Константиновна была, чуть ли не хоронившей Сталина суровой челябинской бабкой знавшей только одно — свое верное мнение и сломавшей об своенравные головы учеников немало указок. От этой бабки Шапокляк случилась только одна польза, что получившийся в результате дрессировки амбидекстр в жизни мне неоднократно пригодился. Мучительница, помимо постоянной глухой злобы в свою сторону сумела добиться от упрямца Сережи только того, что он стал писать правой рукой у нее на глазах, сразу как цербер отвернется, переходя на левую. Мальчик открыл для себя очевидные плюсы своего умения намного, намного позднее, — когда его отдали в секцию бокса по переходу в четвертый класс. В тоге, теперь, использование парного оружия являлось моим очень большим преимуществом, а длинный клинок в левой руце чертовски здорово напрягал противников даже без кинжала в правой. Главное было постоянно удерживать инициативу.
