Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

— Для охраны от кого?

— Вам следует послать официальный запрос в управление. Если информация не секретна — вам ответят.

— Ладно, коли так…

Я запустил руку к нему под пиджак, расстегнул защелку и вынул пистолет вместе с подмышечной кобурой.

— Незаконный захват оружия, — печально подытожил безопасник.

— Так оно мне для защиты неизвестно от кого нужно. Ты же, как видно, не особо великий воин.

— У вас могут быть неприятности, — вздохнул эсбэшник.

— Они у меня уже есть, раз за мной филер ходит. Да еще и настолько неопытный, что позволил себя заметить, скрутить и обезоружить… Кто приказал?

— Мой непосредственный начальник, что довольно очевидно. И я не знаю, кто приказал ему, и не сказал бы, если бы знал.

— Ладно. А кому подчиняется «эсбэ»?

— Это секретная информация.

— Пфальцграф Гронгенберг может отдавать приказы службе безопасности? Наверное, да, ведь я не знаю больше никого, кому понадобилось бы приставить ко мне слежку…

— Охрану!

— В общем, передай своему начальнику, что мне не нравится компания его сотрудников, а еще больше мне не нравится скрытая слежка. Пистолет я оставлю себе до тех времен, когда опасность перестанет мне угрожать…

— Вы же понимаете, что я буду обязан написать рапорт и на вас заведут уголовное дело?

— Ты ничего не будешь писать. Шепотом скажешь своему шефу, что тебе нужен новый пистолет, и твой шеф тихонько тебе его выдаст. Потому что если станет известно, что тебя перехитрил и обезоружил шестнадцатилетний пацан, вы оба сможете ставить крест на своей карьере, ты — потому что дилетант, он — потому что держал в команде дилетанта. А мне на дело чихать: тот, кто приказал тебя ко мне приставить, хода ему не даст, так что ты и твой шеф хуже сделаете только себе. Вот когда твой шеф решит, что опасность миновала, и снимет слежку — прости, охрану, — тогда и верну ствол. А теперь извини, мне пора.

Я соскочил с его спины и прожогом бросился в кусты, запрыгнул в свои туфли и припустил прочь, оставив ранец лежать на траве: потом вернусь.

Как и предполагалось, настырный филер побежал за мной следом. Мало того что дилетант, так еще и одиночка, потому что будь их больше — он передал бы объект, то есть меня, под наблюдение напарника, раз сам вскрылся. А может, просто хотел отнять пистолет и удостоверение… наивный.

Я свернул на боковую дорожку, выбросил удостоверение и кобуру в кусты — времени цеплять на себя нет, — а пистолет сунул сзади за пояс под пиджаком, и в таком виде выскочил из парка на улицу, оглядываясь по сторонам.

Мне повезло: на парковке через дорогу я увидел полицейскую машину. Парковка возле недорогой забегаловки, предназначенной для простолюдья: всему обслуживающему персоналу Заречья, в том числе и копам, тоже надо где-то обедать, а заведения, ориентированные на дворян, им дороговаты.

Я припустил прямо туда. Филер — нет, ну видали идиота, а?! — по-прежнему бежал по пятам, не догадываясь, какая ловушка ему уготована.

— Полиция! Полиция! — Я влетел в забегаловку, показательно тяжело дыша.

Двое копов — оба средних лет, оба в отличной для своих лет форме, хотя с едва наметившимся брюшком — вскочили из-за столика, один опрокинул при этом пластиковый стаканчик с кофе.

В ответ на их вопрос я указал пальцем на дверь, к которой с той стороны уже подбегал незадачливый филер:

— Он гонится за мной с середины парка! Вначале шел, я пошел быстрее — и он пошел, я побежал — и он за мной! Пришлось ранец бросить! Психопат какой-то! Говорил — мой новый охранник, как будто я не знаю охранников своего Дома!

В тот момент, когда преследователь уже протянул руку к двери, ему навстречу вывалились копы, и он снова оказался уложенным на асфальт лицом вниз с заломленными руками, причем уже не так аккуратно, как это сделал я, скорее, даже наоборот, с показательной жесткостью, граничащей с жестокостью.

Заречье с точки зрения столичного патрульного — практически предел мечтаний. Самый благополучный район города, отребья нет, уличной преступности нет — как итог, и работы почти нет. У дворян хватает грязи в их закрытом мирке, но она достается в основном детективам, следователям, коронерам, а обычный уличный патрульный колесит неспешно в хорошей, отлично оборудованной машине с обогревом и кондиционером или же сидит в забегаловке вроде этой — вот и вся работа. Иногда надо выехать на место аварии, оцепить место происшествия и дождаться следователей, составить протоколы, может, иногда задержать мелкого воришку, который ворует там же, где работает, или, прилично одевшись, шарит по карманам в людных местах — вот, собственно, и все.

Конечно, работают в Заречье исключительно надежные, проверенные, решительные и смелые люди, минимум у половины в послужном списке — многократные задержания вооруженных бандитов и участие в перестрелках, а у остальных — то же самое, но поменьше. Однако тут всего этого нет. Вооруженные грабители? В Заречье, где на въездах — контрольно-пропускные пункты, а в каждой третьей усадьбе, если не в каждой второй, — караулки с вооруженными до зубов штурмовиками, практически сплошь отставными спецназовцами, устроить уличную перестрелку — значит не дожить даже до приезда полиции.

Потому на деле Заречье — все равно что почетная пенсия для самых достойных. Проявил себя многолетней безукоризненной службой — сдаешь зачет по этикету и идешь работать в этот полицейский рай, где самые высокие зарплаты и самая легкая работа.

И как итог — здешние копы особенно рьяно блюдут свою репутацию. У всех семьи, у многих ипотека, тут уж никак в грязь лицом ударить нельзя, особенно перед теми, за чей счет тут такие высокие зарплаты.

Так что несчастного филера хряпнули на асфальт с демонстративным праведным гневом и заломили руки так, что он едва не взвыл, мне его даже стало немного жаль. С точки зрения копа все на сто процентов очевидно: вот паренек из дворян, он стопроцентно из дворян, потому что подросткам-простолюдинам в Заречье взяться неоткуда. А вот взрослый стремный тип, запыхавшийся от быстрого бега. Презумпция невиновности? Не, не слышали. В кои-то веки двум полицейским выпадает возможность продемонстрировать свою абсолютную необходимость в Заречье, если они не устроят из этой возможности яркое шоу — им коллеги не простят.

Копы защелкнули наручники, и старший принялся зачитывать ему права хорошо поставленным, звучным голосом, причем так, чтобы слышали все зрители.

— Я из ИСБ, вашу мать! — прохрипел прижатый к земле эсбэшник.

— А мне он совсем другое говорил, — заметил я, стоя на пороге.