Принцесса пепла - Лора Себастьян
Я киваю.
— Остальные спят?
— Да, ведь уже почти рассвет, — замечает Блейз.
Я валюсь с ног от усталости, но мой разум напря-женно работает: я думаю о Биче Драконов, о свобо-де, вспоминаю смех Сёрена. Я стараюсь не думать о Блейзе с его поцелуем и о том, каким взглядом на меня смотрел друг.
Только когда у меня вырывается зевок, я осознаю, как сильно устала.
— Думаю, я последую их примеру, — говорю я и за-ползаю в кровать, даже не подумав переодеться. — Те-бе тоже не помешало бы поспать.
— Я не устал, — заявляет Блейз. — Кроме того, кто-то должен нести дежурство.
Я уже открываю рот, собираясь возразить, как вдруг нащупываю под подушкой что-то твердое. Предме-тов два, один из них — это тонкий клинок без ножен, серебряно поблескивающий в полумраке. Я подношу его к льющимся в окно лучам лунного света и лю-буюсь: я и забыла, как прекрасны были астрейские клинки, так непохожие на любимые кейловаксианца-ми зазубренные мечи.
Второй предмет — это маленькая стеклянная буты-лочка, содержащая, наверное, не больше чайной лож-ки какой-то молочно-белой жидкости.
— Полагаю, пить это не стоит? — спрашиваю я, вертя флакон в пальцах. Стеклянная поверхность источает тепло.
— Не стоит, если не хочешь оказаться сожженной изнутри и превратиться в пепел, — отвечает Блейз.
Я едва не роняю бутылочку — урони я ее, случи-лось бы страшное. У меня в руках энкатрио, жидкий огонь.
Мне доводилось слышать об этом веществе, секрет изготовления которого держится в строжайшей тай-не, известной единицам. Даже кайзер не сумел его раздобыть, хотя нельзя сказать, что он не пытался.
— Мы подумали, что ты могла бы сделать подарок своей подруге и ее дорогому папаше, — продолжа-ет Блейз, выделяя слово «подруга» насмешливой ин-тонацией. — Еще один способ ослабить кейловак-сианцев и заставить их нас бояться — это убийство их сильнейшего воина. Так наши враги поймут, что мы можем достать любого, и кайзер будет выглядеть слабым.
Я с отчаянной решимостью сжимаю флакон. Блейз прав, если мы сумеем убить Тейна, это был бы та-
кой же сильный удар, каким стала бы для кайзера вне-запная смерть Сёрена. Вдобавок, Тейн является мне в кошмарах едва ли не чаще кайзера. Этот человек убил мою мать, без зазрений совести бил и запуги-вал меня. И я его жалеть не стану.
Вот только Кресс... что бы там ни думал себе Блейз, Крессентия всегда была мне настоящей подругой, да-же в те моменты, когда это могло навредить ей самой. Она защищала меня раз за разом, поднимала, когда я не могла стоять сама. Только зная, что у меня есть Кресс, я находила в себе силы вставать с постели по утрам, когда мне хотелось умереть. Если бы не она, к моменту появления Блейза от меня бы уже ничего не осталось. Как же я могу ее убить?
Я знала, что рано или поздно до этого дойдет, что мне придется предать подругу ради моей страны, но мне и в голову не приходило, что всё зайдет так да-леко. Я вспоминаю глаза матери, в которых меркнет свет, вспоминаю, как разжались ее пальцы, стискива-ющие мою руку, вспоминаю, как меч вонзился в спи-ну Ампелио и как содрогнулся мой отец, испуская последний вздох. Образ Кресс заслоняет все эти вос-поминания: я вижу ее глаза, чувствую слабеющее по-жатие ее руки, смотрю, как душа покидает ее тело.
Не раз и не два называла она меня своей сердечной сестрой — кейловаксианское выражение, обозначаю-щее дружбу, более крепкую, чем родственные узы, на-столько глубокую, что сердца двух людей сливаются в одно. Раньше эта мысль казалась мне глупой, ведь именно из-за отца Крессентии у меня больше нет се-мьи, но теперь этот образ единого сердца кажется мне до боли верным. Убить Кресс — это всё равно что вырвать себе сердце, и рана эта никогда не заживет.
Это слабость Торы, говорю я себе, уже понимая, что это верно лишь отчасти.
— Teo, — говорит Блейз. В его голосе звучит пре-дупреждение, которое мне не нужно, точнее, я не же-лаю его слышать. Мои пальцы крепче сжимают бу-тылочку, мне нестерпимо хочется запустить ею в сте-ну, за которой сидит Блейз, чтобы проклятый флакон разбился вдребезги.
Друг подарил мне надежду, когда я уже совсем от-чаялась, он для меня как свет маяка в шторм, и всё же сейчас я жалею, что он появился в моей жизни. Мне хочется остаться одной в комнате, в окружении сво-их настоящих Теней, хочется снова как и прежде не знать ничего о происходящем вне стен дворца. Мне хочется снова стать Торой, потому что Торе не при-ходилось делать такой трудный выбор.
Хотя выбора у меня всё равно нет, и это больнее всего.
— Я устала и хочу спать, — говорю я, запихивая яд и кинжал обратно под подушку.
— Тео. — Голос Блейза бьет по нервам, как хлопа-ющий на ветру парус.
— Я тебя услышала, — огрызаюсь я таким же рез-ким тоном. — Вряд ли я смогу сделать это сегодня ночью, верно? Покушаться на Тейна рискованно, и нам нужен план, если мы хотим, чтобы всё полу-чилось.
На несколько секунд устанавливается гнетущая ти-шина.
— Но ты сделаешь это, — говорит Блейз. Про-клятье, он мне не доверяет, сомневается в моих си-лах, но, с другой стороны, нельзя его за это винить. Я и сама-то в себя не верю.
Я не отвечаю, и Блейз больше не настаивает, но со-вершенно ясно одно: надолго его терпения не хватит. Скоро он потребует ответ, и я не знаю, смогу ли дать ему то, что он хочет.
СОМНЕНИЯ
Тейн возвращается с рудников в день отъезда Сёре-на, но яд так и остается лежать в моем матрасе, вместе с испорченной ночной сорочкой, которая бы-ла на мне в ночь встречи с Блейзом. На душе у меня тяжело, грудь словно сжата тисками.
Убить
