Записки прохожего - Михаил Тапин
— Жози, ты всё такая же неуклюжая колода. Со школы ты совсем не изменилась, мадам катастрофа.
Портье сползает под стойку. Жози удивленно смотрит на меня, опершись на локоть. Перешагиваю через её ноги и выхожу на бульвар.
— Что думаешь, Макс?
— Думаю, где-то час у нас в запасе есть.
Неспешно заходим в таверну, переговорив с официантом, получаю большую порцию разогретой баранины, лепешку и кружку горячего чая. К концу завтрака за соседний столик приземлился грек, за другой столик, явно француз. Оба заказали кофе.
— Что Макс, они?
— Оне, оне-с. Давай вариант «сортир в Риме».
Сортир тут был, наглядно так, вход из зала и окон в нем не было, визоров внутри тоже не было, при входе в зале один был. Захожу и ухожу под скрыт, грек заходит следом, разминаемся в дверях, Макс своё дело знает туго. Француз пьет кофе и тупо пялится на дверь. Входная дверь в таверну открыта нараспашку, утреннее проветривание помещения. Перехожу бульвар и плавно ухожу в воду. Пересекаю акваторию наискосок, у подножия портового крана выхожу на берег под скрытом и ухожу в небо. До Италии четыреста километров, если не будет дождя, час полета.
Дождя не было, за сорок минут долетели, показался городок Отранто, чистенький, выбеленный солнцем, сверкающий белоснежными бликами. Но я пошёл вдоль берега на юг, дошёл до маяка, там берега становились достаточно обрывистыми и высокими. Рановато мне пока к людям выходить. Как показывает практика. В неприметной расселине над водой делаю лаз и далее с небольшим лабиринтом вход комнату. Вырезаю её за полметра от внешнего среза скалы, делаю узкое окошко и вставляю в него раму с сеткой. На строительной пене, по торцам слегка брызнул, лишь бы не выпадало. Хорошо, свет есть, приток свежего воздуха, тоже. Стол, стул, ложе для матраса вырезал в нише. Здесь, на юге Италии жарко и погода ясная. Иду купаться. Потом Макс высказался в том духе что он наконец-то что-то там понял и нам надо плотно поесть хорошего калорийного и спать, потому что так надо. Достаю термос чёрной икры, черный хлеб и коньяк. Вперед.
Просыпаюсь, опять дикий голод, ем и требую у Макса рассказать, что происходит.
— Вся фишка в стабилизации каналов, твоих и моих. После пригорания во время магического выброса, все не до конца пришло в норму. И я нашел в архивах как проблему решить. А результате, ты станешь немного больше по размерам, надо ещё покушать. Ты ешь, ешь не отвлекайся.
— Успеется, пусть уляжется. Закуриваю. Знаешь Макс, песенку:
А я милого узнаю по походке, он носит бpюки галифе, а шляпу он носит на панаму…
А пальто, видимо, он заправляет в трусы. Вот с этой шляпой на панаму, история ещё та. По некоторым слухам, не проверенным, это всего лишь сленговое выражение, означающее что шляпу этот поц одевает только когда идет на дело. Сие критики не выдерживает, никакой фраер не будет так палиться. Опять таки, в галифе, в ботинках и шляпе, вот именно это сочетание и наводит на мысль о пальто, которое заправлено в трусы. Четыре других версии говорят нам о том, как это здорово и круто, носить шляпу поверх панамы и какие это дает офигенные преимущества. Про галифе с ботинками никто и не подумал. Все это из серии: — Захожу в кабак и говорю: — Ну и дураки же вы все. Обосновать не успел, мне сразу как вломили…
— Это ты к чему сейчас все приплел?
— Это к тому, что узнаю́т нас по походке. Внешность менять при этом бессмысленно, записей на кристаллах предостаточно. Французы вышли по старому следу, греки заинтересовались, потому что французы приперлись. Теперь мы персона нон грата в Греции и во Франции. А там если испанцы смекнут и подключатся, то на фоне одного этого шевеления, заинтересуются немцы, швейцарцы и бриты.
А нам в Германию надо, не все ещё собрали в коллекцию. Надо менять походку, а тело ты говоришь, само изменится. Мне не охота сыпать щебень в ботинок, может ты сделаешь одну ногу короче другой, ненамного. Говорят, хромота сильно изменяет походку.
— Хыммм — сказал Макс. Хыыымм. Ты ешь и натирайся оливковым маслом. Потом спать.
Пробуждение, опять светло, опять хочется есть. Ого, да я почти качок. В теле легкость, настроение ничего, вполне ровное. Ем-ем-еммм. Потом плаваю-ныряю, взлетаю на скалу, бегаю, опять плаваю.
Устанавливаю зеркало, осматриваю тело. Темновато в пещерке, вынимаю оконную сетку, делаю проем больше дверного, вот теперь светло. Внешность другая, не то испанец, не то итальянец. Рост чуть выше, мускулатура тоже порельефнее, походка плавная, пластичная. Ассасин в отпуске.
— Что будем делать с паспортом? У меня были мысли, как найти другой.
— Да и ни к чему другой. Сейчас исправим имя — фамилию — номер паспорта. В фотоавтомате сделаем фотокарточку и приклеим. Паспорт итальянский, внешность соответствует.
Достаю паспорт, Макс запускает магему очистки, точечно. Достаю тушь, перья. Дюпон исчезает, появляется Michele de Costa — Микеле де Коста. Можно так же и Мишелем представляться, не суть. Номер паспорта тоже подвергается коррекции, тройка превращается в восьмерку, да и хватит. В Германии надо будет найти немецкий паспорт и сделать облик белокурой бестии. Тельце уже подходит, для итальянца даже великоват. А сколько времени? А чего это? Двадцать первое сентября понедельник? Полдень.
— Макс, а что, пять дней в отрубе прошло?
— Ну да, пять дней. Работы много было. А чего?
— Да ничего, ты просто гений. Все нормально, пошли искать, где сфоткаться.
— Оденься для начала. Вот с одеждой могут быть проблемы, ты теперь горилла.
С бельем проблем не было, а вот с костюмчиками да, все мало́. Из того что на вырост, один костюм подошел, серый. Рубашек много было, галстуков тоже. Полуботинки одна пара подошла.
Шляпа серая была, шляп я набрал до шестьдесят второго размера включительно.
Придется зайти в модный дом, кто там в Италии у нас. Прада, Дольче Габбана, Валентино. Кого-нибудь найдем. Решено было идти вдоль берега над морем под скрытом, на север. Приглянулся город Бари, большой портовый город. Там и фотоавтомат нашелся и костюмчики трендовые. Взял один белый костюм и белые туфли и один кофейный с туфлями и галстуком. Девчушка из обслуги, увидев доллары, начала строить глазки. А что, думаю себе, на итальянку она не похожа,
