Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

– Откуда вы знаете?! – оскорбленно возопил гурман.

– Совершенно случайно нашел в кордовском Морском Архиве подробную запись об этом прискорбном событии, – любезным тоном ответил Альс.

Знаток вин предпочел внезапно заинтересоваться накрытым столом. За его спиной зафыркали и захихикали, передавая рассказ дальше.

– Но все эти полезные и приятные мелочи не идут ни в какое сравнение с тем, что открывается сумевшему постичь самые сокровенные тайны Искусства! – оповестил гостей «Альнеры» молодой человек в зеленом, явно готовя следующий фокус. Диери украдкой поинтересовалась у стоявшей рядом и восхищенно глазевшей на представление парочки именем юнца.

– Киннамон Кадоре, – с презрительной гримасой сказал мужчина.

– Широко известный в узких кругах, – добавила притом девица, а ее спутник злорадно хмыкнул.

Столики убрали, Нейрза Сейдан принесла серебряный поднос, где горкой лежал всяческий мусор: кусочки угля, орехи, пригоршня виноградных косточек, дешевые медные колечки, сломанный бронзовый ключ и даже огрызки яблок.

– Ни к чему не пригодная ерунда, не правда ли? – риторически вопросил женоподобный месьор Кадоре. – Но последователь Искусства сумеет извлечь пользу даже из такого хлама! Достаточно обратиться к памяти вещи, хранящей воспоминания о том, как она выглядела целой… или же к искусству преобразования, если мы желаем изменить прежние свойства вещи, обратив ее в нечто иное!

Слова немедля подкрепились делом. В руках Киннамона сломанные предметы обретали целостность, яблочный огрызок превратился в спелый плод, а горсть косточек – в кисть пурпурного винограда. Медные колечки, что дверги Чамгана продают по десяток кафаров за связку, обратились тяжелыми золотыми перстнями, а кусочки угля – вставленными в кольца самоцветами. Получившиеся драгоценности тут же раздарили присутствующим дамам. Орехи закопали в доставленный прислугой фарфоровый горшок. Спустя десяток ударов сердца из земли проклюнулись тонкие веточки. Они начали расти и ветвиться, образовав густой зеленый кустик, подернувшийся белой россыпью цветов. Цветы опали, на ветвях заблестели сперва зеленой, а затем и темно-коричневой скорлупой созревшие плоды. Зрители бурно аплодировали.

– Слушай, а оно настоящее? – Диери озадаченно разглядывала доставшееся ей кольцо – широкое, с ярким аметистом чистой воды. Она уже и ногтем его поскребла, и на зуб попробовала, и посмотрела сквозь камень на пламя свечи.

– Настоящее, – заверил Дурной Глаз, также осмотрев перстень. – Если захочешь продать, выручишь не меньше дюжины империалов. И камень хороший, из Шема.

Он вернул кольцо владелице и задумчиво пощелкал в воздухе пальцами:

– Кольцо настоящее. Магия, его сотворившая – нет.

– Это как? – озадачилась Диери. – Сделай одолжение, растолкуй для неразумных!

– Девица и парень – никакие не колдуны, – Альс понизил голос. – Не Посвященные, не ученики волшебников. Они никто. Обычные люди. Как ты, Юнра или Ши Шелам.

– Но ты же сам сказал, что кольцо настоящее! – напомнила девица Эйтола, испытав настоящее разочарование. Она-то понадеялась, что наконец узрела действие подлинной магии. Раз – и уголь превратился в бриллиант! Два – и огрызок снова стал яблоком! – Или ты хочешь сказать, они пробавляются ярмарочными фокусами? Показывают медяшку, а потом подменяют ее золотом? Как же тогда они вырастили деревце из ореха?

– Это меня и настораживает, – протянул Аластор. – Заумные рассуждения и загадочные помавания руками – всего лишь пустое сотрясение воздуха. Но в нужный момент у них появляется Сила… вливается откуда-то со стороны… и у тебя в руках оказывается золотое колечко.

– А мне казалось, маги именно так и колдуют, – растерялась Диери.

– Не тебе одной. Все так думают, – Кайлиени широким жестом обвел двор и очарованных гостей.

На террасе произошли некоторые изменения. Около ширмы поставили несколько низких светильников, и по туго натянутой ткани побежали причудливые тени.

– Ведом ли предел полету взыскующей мысли? – таинственным, подвывающим голосом пропела Нейрза Сейдан. – Ученые мужи вопрошают прошлое, ворошат истлевшие пергаменты в поисках разгадок тайн давно минувших лет, не ведая, что есть гораздо более надежный и верный способ! Взглянем же своими глазами на то, что происходило за сотни веков до нашего рождения!

Киннамон Кадоре с размаху выплеснул на белую материю содержимое большого серебряного кубка.

Розовое вино расплылось причудливым пятном, становившимся все шире и шире, засияло по краям тусклыми переливами синего и изумрудного. Переплетения нитей внезапно исчезли, словно разошлись в стороны полосы тумана, и зрителям предстал вид на лесную опушку ранним утром. Из-за правой нижней кромки окна в неведомое вынырнули четыре всадника, понеслись наискосок, стремясь достигнуть леса. Почти сразу за ними объявилась погоня – два больших отряда, выгибавшихся полукружьями и отсекавших преследуемым путь назад. Беглецы прибавили ходу, безжалостно нахлестывая коней. Они почти добрались до спасительного леса, когда между деревьями замелькали силуэты, поднимавшие непривычно длинные луки с двойным изгибом. Пропели стрелы – Диери отчетливо слышала их тонкий, пронзительный свист. Скакавший первым кубарем полетел со спины лошади, трое уцелевших попытались повернуть, но прожили немногим дольше. Картина начала таять под сухие пояснения Нейрзы:

– Шестьдесят пятый год по основанию королевства Аквилонского. Окрестности Руазельского леса. Гибель Мориоты, внука короля Олайета Великого, пытавшегося в обход законного наследника завладеть Троном Льва. Как вы могли убедиться, бегство узурпатора было предотвращено благодаря засаде альбов – хотя во всех коронных летописях факт участия Бессмертных яростно отрицается по сей день.

Затаившие дыхание зрители зашумели, требуя показать еще что-нибудь. Похоже, из всего увиденного в «Альнере» колдовские картины произвели на собравшихся наибольшее впечатление. Киннамон Кадоре и молодая госпожа Сейдан переглянулись, и около ширмы теперь встала Нейрза. Она не стала плескать на ткань вином, но вычертила на ней пальцем какой-то диковинный знак, пару ударов сердца мерцавший голубым.

…Сначала появились очертания колонн – огромных, не меньше трех обхватов, покрытых с макушки до подножия красочными рисунками. Следом за колоннами возник огромный сумрачный зал, рассеченный напополам высокой и узкой дверью. Дверь выходила на расположенный высоко над землей балкон, а внизу угадывался огромный город. Зал наполняли люди – вернее, безликие призраки в ярких одеждах, выдающих придворных какого-то трона. Отчетливо выделялась только одна фигура – высокая женщина в облегающем алом платье и тонком золотом обруче на смолянисто-черных волосах. Женщина была столь прекрасна, что Диери тоненько заскулила от зависти. Ну хорошо, боги. Пускай легендарные альбы – в конце концов, они первыми явились в этот мир и могли выглядеть, как воплощенное совершенство. Но почему обычной, ходившей когда-то по земле смертной дали так много?