Роберт Сальваторе - Меч Бедвира

— О чем ты говоришь? — возмутился Лютиен, который был не в том настроении, чтобы играть в загадки.

— Я говорю о тебе, глупый мальчик, — ответил Оливер. Он сделал паузу, смахнул пыль с подставки и вновь водрузил на нее свой трофей. Затем, подождав реакции, которая так и не последовала, он повернулся и серьезно посмотрел на юношу.

— Ты ищешь смысл жизни, — заявил Оливер, и Лютиен с сомнением посмотрел на него. — Это естественно в твоем возрасте. Я только жалею, что ты предпочел найти его в женщине.

Юноша сердито нахмурился. Он уже собрался встать из кресла, но Оливер небрежным жестом руки остановил все его возражения.

— О, не стоит отрицать этого, — сказал хафлинг. — Я видел такое уже много раз. В Гаскони мы зовем это галантной любовью.

Лютиен снова уселся в кресло.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — заверил он Оливера и, чтобы подтвердить свое высказывание, начал с нарочитой небрежностью рассматривать окружающие предметы.

— Галантная любовь, — твердо повторил Оливер. — Тебя потрясла эта красотка. Теперь ты сердишься, потому что мы не пошли на рынок и у тебя не было возможности увидеть ее снова.

Лютиен сердито закусил губу, но не стал опровергать его слова.

— Она — королева твоего сердца, ты будешь сражаться за нее, посвящая ей все победы, ты бросишь плащ в грязь, чтобы она прошла по нему, ты подставишь свою грудь под летящую в нее стрелу.

— Скорее я двину тебе кулаком в морду, — серьезно ответил Лютиен.

— Конечно, ты смущен, — продолжал Оливер, вовсе не обращая внимания на угрозу, — потому что знаешь, как глупо это выглядит. — Лютиен посмотрел на него с явной угрозой, но хафлинг все еще не угомонился. — Ты ведь до сих пор даже не знаком с этой женщиной, полуэльфийкой. Она прекрасна, тут я не стану с тобой спорить, но ты вдобавок приписал ей множество необычайных достоинств. А ведь тебе известна только ее внешность.

Лютиен грустно усмехнулся. Он знал, что хафлинг абсолютно прав. По крайней мере, с точки зрения логики юноша вел себя глупо. Но осознание этого не помогло ему избавиться от наваждения. Он видел зеленоглазую рабыню, возможно, в течение минуты, и все-таки это видение с тех пор не покидало его и во сне, и в часы бодрствования. Теперь, в открытом разговоре об этом при свете яркого солнечного утра, его увлечение показалось нелепым.

— Кажется, ты обладаешь глубокими познаниями в этой области, — заметил Лютиен, и губы Оливера сложились в печальную улыбку, — личными познаниями, — саркастически добавил молодой человек.

— Возможно. — Это было самым полным признанием, на которое позволил себе пойти Оливер.

На этом они замолкли. Лютиен сидел спокойно, а Оливер занялся перестановкой обретенных ими трофеев. Не раз за это утро лицо Оливера внезапно светлело, как будто в хафлинге ожили какие-то нежные воспоминания. Но иногда его искажала гримаса сердечной боли, словно некоторые из этих воспоминаний были не столь приятны.

Чуть погодя Оливер бросил свой зимний плащ на колени Лютиена.

— Он погиб! — возопил хафлинг и поднял один рукав, показывая Лютиену дыру в ткани.

Юноша внимательно осмотрел порез. Он был сделан чем-то очень острым. Например, похожие порезы оставлял кинжал — любимое оружие его приятеля. Погода в последние дни была не по сезону теплой, даже после захода солнца, и насколько Лютиен помнил, хафлинг вовсе не носил этого плаща. Странно, что он был разрезан, и странно, что Оливер обнаружил разрез сейчас, при ярком солнце да еще в такой теплый денек, когда плащ был вовсе не нужен.

— Я отдам его этим жадным детям, — негодующе прорычал хафлинг. — Конечно, такая теплая погода долго не продержится. Давай-ка, пошевеливайся, — продолжал он, хватая легкую накидку и направляясь к двери. — Нам надо сходить на рынок и купить мне другой теплый плащ.

Лютиена не пришлось просить дважды.

Они провели день на шумном рынке. Оливер рассматривал товары, а Лютиен, как и следовало ожидать, не отводил глаз от толпы. Однако та, что украла сердце молодого человека, не появилась.

— Я не нашел ничего достойного, — объявил Оливер к концу дня. — Однако тут есть один купчик, который, я уверен, завтра будет в более удачном для торговли настроении.

Разочарование Лютиена прошло, и когда молодой человек вслед за своим другом хафлингом уходил с рынка, он смотрел на него с искренней благодарностью. Юноша понял, что Оливер искренне сочувствует его переживаниям. Если у Лютиена и имелись какие-то сомнения на тот счет, что лекция Оливера по поводу «галантной любви» основана на личном опыте, то теперь они исчезли.

На следующий день они также отправились на рынок и занимались тем же самым, прервавшись только на обед у одного из многочисленных лотков. Оливер поддерживал легкую беседу, в основном о различных недостатках этих купчиков. Зима уже надвигалась, а он так и не смог выторговать себе теплый плащ по более низким ценам.

Через некоторое время хафлинг понял, что Лютиен вовсе не слушает его и не ест галету, которую держал в руке. Хафлинг внимательно посмотрел на юношу и все понял раньше, чем проследил направление его взгляда. Там, на другой стороне площади, стояла девушка-рабыня со своим хозяином и его свитой.

Оливер моргнул, когда красавица бросила лукавый взгляд из-под пшеничных локонов, успев даже послать мимолетную улыбку молодому человеку. Многоопытный хафлинг понял значение такого обмена взглядами, понял, что они означают немало новых испытаний.

Оливер сморщился снова, когда купец, заметив, что его рабыня осмелилась поднять глаза без его разрешения, шагнул к ней и отвесил затрещину.

Хафлинг прыгнул и вцепился в Лютиена прежде, чем тот даже начал вставать, поспешно приведя десяток причин, по которым было бы глупо разбираться с купцом прямо сейчас. К счастью для хафлинга, несколько людей поблизости, знавших его и Лютиена по посещениям «Гнэльфа», быстро подошли к ним, поняв, что назревает неприятность.

Только когда группа преторианских стражников подошла посмотреть, что происходит, ярость молодого Бедвира слегка улеглась.

— Все в порядке, — уверил Оливер подозрительных циклопов. — Мой друг просто обнаружил таракана в своей галете, но теперь он его выбросил, да и много ли съест один таракан?

Преторианские стражники медленно двинулись прочь, оглядываясь на каждом шагу.

Когда они скрылись из вида, Лютиен вырвался из рук многочисленных доброжелателей, выпрямился — и обнаружил, что купец и его спутники покинули площадь.

Оливеру пришлось прибегнуть к помощи отзывчивых людей, чтобы «убедить» Лютиена, в основном утащив его силой, вернуться домой. Но после того как помощники удалились, юный Бедвир стал метаться, как лев в клетке, пиная стулья и стуча кулаками.