Роберт Сальваторе - Меч Бедвира

— Я знаю, что одноглазый это не совсем точное определение, — выкрикивал хафлинг, смеясь, — я-то знаю, что у циклопов два глаза, и тот, коричневый, сзади, гораздо красивее!

Циклоп взревел и поднял меч над головой, словно собираясь разрубить Оливера пополам. Хафлинг шагнул к нему и вскинул скрещенные руки, хотя его маленькие ноги чуть не согнулись под огромным весом. Оливер резко повернулся спиной к противнику, отчего рука циклопа вытянулась еще сильнее и ему пришлось наклониться вперед. Прежде чем циклоп успел среагировать, Оливер развернул кинжал и с размаху ударил противника прямо в пах. Циклоп завопил, поднялся на цыпочки, а Оливер дополнил первый удар вторым, направленным прямо вверх.

Одноглазый перекувырнулся и рухнул с крыши. Он плашмя упал на мостовую и затих.

— Это не так уж плохо, — сказал ему вслед Оливер. — Возможно, там, внизу, тебе удастся вернуть свой меч!

— Сейчас набегут новые, — заметил Лютиен, присоединяясь к Оливеру, который с беспокойством склонился над мешком с трофеями. Хафлинг залез в мешок, вытащил блюдо и метнул его наподобие диска. Лютиен обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как вращающийся снаряд разбился о переносицу циклопа, когда тот вылез из-за верхушки крыши.

Лютиен изумленно уставился на Оливера.

— Да, это был дорогостоящий выстрел, — признал хафлинг, пожимая плечами.

Затем они оба бросились бежать по неровным крышам, а в конце квартала спустились на улицу. Друзья слышали звуки погони — очень многолюдной погони — и вскоре обнаружили, что они окружены.

Оливер рванулся к нише, но Лютиен удержал его.

— В первую очередь они заглянут именно сюда, — объяснил молодой человек и прижался спиной к плоской стене рядом с затемненным входом в нишу.

Оливер услышал шаги циклопов, свернувших в проулок, и проворно нырнул под накидку Лютиена.

Как и предсказывал догадливый юноша, одноглазые осветили каждую нишу и углубление в этом районе, затем большинство, ворча и пыхтя, ушли, а остальные стали проверять все лавки и дома поблизости. Прошло очень много времени, прежде чем у Лютиена и Оливера появилась возможность выбраться из укрытия. Они проклинали свое невезение, видя, что горизонт на востоке начал светлеть, — приближался рассвет.

Вскоре друзья обнаружили, что циклопы опять вышли на их след, а один, отличавшийся необыкновенно высоким ростом и редкостным проворством, подобрался уже довольно близко. Солнце всходило, и они не могли позволить себе остановиться и попробовать спрятаться снова. Ситуация становилась все более и более отчаянной, поскольку упрямая скотина неслась по пятам за ними и громко выкрикивала направление, в котором следовало двигаться его отставшим товарищам.

— Повернись и застрели его! Повернись и выстрели! — закричал Оливер. Еще ни разу за время их знакомства голос хафлинга не казался Лютиену настолько измученным. Юноша понимал, что идея хороша, если не считать того незначительного обстоятельства, что у него не было времени обернуться для выстрела.

Наконец беглецы добрались до стены у площади Моркнея, разделявшей город на две половины. В центре широкой рыночной площади находился огромный фонтан, а по краям стояли лавки и ресторанчики. В этот ранний предрассветный час площадь была почти пустой. Лишь немногочисленные торговцы подметали мостовую перед своими палатками и устанавливали лотки с рыбой и фруктами, да хмурый гном вырубал орнамент на основании только что построенного фонтана.

Друзья пробежали мимо казавшегося безразличным гнома, причем Оливер не преминул быстро приподнять шляпу в знак приветствия товарищу-недоростку.

Огромный циклоп уже почти наступал им на пятки, вопя от радости. Стражник не сомневался, что схватит наглого коротышку задолго до того, как тот переберется через стену.

Увлеченный погоней циклоп не заметил тяжелого молота в руках гнома до тех пор, пока сноп разноцветных искр не взорвался в его не слишком обширном мозгу.

Оливер оглянулся, уже оказавшись у стены, схватил Лютиена за руку и заставил его сделать то же самое. Они кивнули в знак благодарности гному, который никак не отреагировал на этот жест. Он лишь неторопливо подтянул к себе свой молот и вновь принялся за работу, прежде чем другие циклопы наводнили площадь.

У себя дома при ярком свете наступившего дня, Лютиен долго ворчал по поводу опасности, которой они подвергались сегодня, тогда как Оливер, роясь в своем мешке, бурчал насчет того, сколько тарелок и кубков он перебил при их поспешном побеге.

Лютиен недоверчиво взглянул на приятеля.

— Как ты мог даже думать о воровстве в такой обстановке?

Оливер поднял голову и послал Лютиену озорную улыбку.

— Разве добыча не является средством, подкрепляющим отвагу? — спросил он и вернулся к своему осмотру. В мешке обнаружился осколок еще одного блюдца, и хафлинг недовольно нахмурился.

Однако минутой позже губы Оливера растянулись в знакомой озорной улыбке, и он почти целиком скрылся в своем мешке. Затем вынырнул и с хитрой улыбкой протянул юноше оловянную фигурку хафлинга-воина.

17. ГРУБОЕ ОБРАЩЕНИЕ

Друзья провели следующие несколько дней в своем доме или поблизости, выходя только в «Гнэльф», в основном чтобы послушать разговоры о таинственной Алой Тени. Воровской мир гудел как растревоженный улей. Еще бы: дерзкий налет на две лавки и убийство нескольких стражников-циклопов! Оливер решил, что благоразумнее затаиться на время, а Лютиен вполне с ним согласился.

Хафлинг принял этот добровольный карантин вполне жизнерадостно, довольный отдыхом и гордясь тем, что стал частью растущей легенды. Однако Лютиен проводил большую часть времени сидя в кресле и занимаясь грустными размышлениями. Сперва Оливер думал, что товарищ просто нервничает из-за растущего внимания к ним или просто скучает, но затем хафлинг понял, что юноша грустил совсем по другой причине.

— Только не говори мне, что все еще думаешь о ней, — заметил он однажды. В этот день природа решила напоследок побаловать обитателей Монфора солнцем. Хафлинг приоткрыл дверь, чтобы впустить теплый сентябрьский воздух в их темное жилище.

Лютиен вопросительно взглянул на Оливера непроницаемым взглядом, но быстро понял, что приятель понимает причину его печали.

Он поспешно отвел глаза, и это сказало Оливеру больше, чем любые слова.

— Трагедия! Трагедия! — возопил хафлинг, падая в кресло и театрально прикрывая рукой глаза. — Это всегда трагедия! — Он ненароком сшиб стул, тот наехал на подставку, и Оливеру пришлось вскочить, чтобы успеть поймать оловянную фигурку воина-хафлинга раньше, чем та стукнулась об пол.