Вадим Ветров - Аннотация

- У беды глаза зеленые, не простят, не пощадят...

Сэм развлекался, глядя на любовные разборки. Он чувствовал, что непосредственно Арине угрозы никакой нет, ну если только головная боль утром. А на всех других ему было плевать. Особенно на этого выскочку Жана. Нашелся "жених"! Зная гордый и независимый характер подруги, Сэмуил мог бы посочувствовать парням, если бы испытывал к ним хоть толику симпатии, а так - сами нарвались, нечего было решать за Арину. Сагресса тоже получала удовольствие от происходящего, чего нельзя было сказать об остальных участниках процесса. Кент просто присел рядом с травницей и наслаждался музыкой, терпеливо ожидая решения Арины.

Жан же переключился на Хотена.

- Еще и ты лезешь! Разве Везунчик тебе не говорил, что я познакомился с девушкой?

- Ну и что? Ты постоянно с ними знакомишься! Да по Приграничью легенды ходят о твоих похождениях! - не остался в долгу Меч.

- Это другое!

- Знаю я твое - другое! Тебе лишь бы в постель бабу затащить.

-Хотен, ты мне друг. Прошу тебя по-хорошему, отступись,- с тихой угрозой в голосе произнес Жан.

- Она сама решит кто ей больше мил, - упрямо набычился гигант.

Арине надоело это слушать.

- Да пошли вы .... , оба! - в сердцах воскликнула девушка. - Я не вещь, чтобы меня делить и никогда ею не стану. И я сама выбираю себе мужчин, - эти слова она произнесла, глядя на Жана.

Как часто бывает у выпивших людей, настроение резко пошло вниз. Стало тоскливо. Сэм понимающе протянул ей гитару. Корчма притихла. Даже охотники перестали ругаться. Арина окинула взглядом людей и поймала внимательный, уважительный взгляд Кента. Наемник улыбнулся одними глазами и вдруг подмигнул ей задорно, по-мальчишески. Настроение опять поползло вверх. Сами собой в памяти всплыли стихи.

- Эту песню я хочу посвятить всем наемникам, а особенно тебе Кент, - объявила Арина, усаживаясь прямо на помост.

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

Народ и в корчме и на улице притих. В тишине раздавался только негромкий голос девушки. Она, опустив голову, перебирала струны, а перед глазами вставали кадры военных хроник.

Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?

Кто-то тихонько всхлипнул. Сэм обнял за плечи и прижал к себе Сагрессу, а травница во все глаза смотрела на Арину и думала, откуда в таком юном создании столько боли? Кого она потеряла в великих и малых битвах? Эльфийка опять попыталась прочесть память Чужой, но вновь была отброшена мягким, но сильным импульсом. Вот зараза, даже сейчас киборга не расслабляется!

Летит, летит по небу клин усталый -

Летит в тумане на исходе дня,

И в том строю есть промежуток малый -

Быть может, это место для меня!

Военные хроники... Кадры войны вжились в память так, словно она сама побывала в этой мясорубке. Взлетающая земля, дым, подбитый самолет, люди с перекошенными в крике ртами. Вокзал, эшелон с ранеными и молоденькая медсестричка с охапкой подснежников. Поколению Арины тоже не удалось избежать войны. Афганистан. Скольких однокашников и друзей они так и не дождались, сколько ребят изломала эта чужая война.

Настанет день, и с журавлиной стаей

Я поплыву в такой же сизой мгле,

Из-под небес по-птичьи окликая

Всех вас, кого оставил на земле.*

Голос у девушки был не сильный, знала она всего три аккорда и поэтому играла далеко не профессионально, но пела с чувством, вкладывая в слова страсть, что полностью компенсировало все огрехи исполнения. Пока Арина пела, к помосту подтянулись остальные наемники, оттеснив купцов и прочих клиентов Домина. На последних словах песни в оглушающей тишине Кент встал и низко поклонился. Один из наемников протянул женщине стопку водки. Все подняли кубки, кружки, стопки и выпили, поминая погибших товарищей. А Арина вновь подивилась магии этого мира. Пела-то она на русском, но о чем песня поняли все.

- Ну, где там твой столик, Кент? Приглашай! - Арина улыбнулась и, принципиально игнорируя дернувшегося к ней Жана, протянула руку Кенту. Тот бережно принял узкую ладошку и, в окружении восхищенных и вооруженных до зубов мужчин, Арина направилась к столу в дальнем от помоста углу. Идя под уважительными, завистливыми, похотливыми и боязливыми взглядами она чувствовала себя всесильной императрицей. И ей это нравилось! В голове слегка шумело, и девушка подумала, что нужно быть аккуратнее со спиртным. Но где там! Когда несет, остановиться уже тяжело.

- Ни-ни, градус понижать нельзя! - авторитетно заявила она, когда ей налили вина. - Мне водку! Эй, Домин! Штоф водки!

Наемники уважительно загудели. Довольный, как мартовский кот, Кент придвинул девушке большое деревянное блюдо с мясом и овощами.

- А чему это ты так радуешься? - подозрительно поинтересовалась Арина, достав под удивленные взгляды наемников нож из-за голенища сапога и отрезая себе кусок мяса.

Наемники весело заржали, а Кент прижмурившись от удовольствия, пояснил:

- Какое это наслаждение увести такую удивительную девушку из-под носа Черного. Это стоило проделать хотя бы ради того, чтобы увидеть его выражение лица. А сейчас он вообще бесится, вон, как желваки ходят.

Наемники засмеялись, дружно подняв кружки, а Арина повернула голову и увидела, что Сагресса что-то втолковывает понурившемуся Хотену, а Жан, посадив на колени какую-то девицу, пьет самогон из ее - Арининой стопки!

- Вот гад! Он пьет мою водку! - пожаловалась она Кенту, продолжая нарезать мясо.

- И, правда, гад! - поддержал обиженную девушку кто-то из наемников.- Но мы сейчас при злотых, так что можем угостить девушку. Эй, корчмарь! Еще водки!

- И угостить, и развлечь, - Кент внимательно посмотрел на Арину, ожидая ее реакции.

- Ты рассчитываешь на продолжение? - Арина и трезвая всегда была прямолинейна, а уж когда в крови бурлит алкоголь...

- А ты бы хотела?

Девушка оценивающе окинула взглядом крепкую фигуру, зацепилась глазами за сильные, с мозолями от меча, ладони.

- Возможно.

- Командир, не прозевай свое счастье, - посоветовал один из наемников с интересом прислушивающихся к беседе.

Кент откинулся спиной на стену и, с блаженной улыбкой щуря глаза, мечтательно произнес, растягивая слова:

- Как заманчиво это звучит, яресса. Позволь быть с тобой откровенным, не думаю, что мои слова оскорбят тебя, ты не похожа на этих высокородных бабенок, которые по каждому поводу падают в обморок. Прости меня, но как бы мне ни хотелось продолжить наше знакомство более тесно, жить я хочу больше. Одно дело увести девушку из-за стола Черного, а другое - увести ее из его постели.