Ольга Малашкина - Три смерти и Даша (СИ)

— Теперь тебе нельзя ходить одной. Особенно — здесь.

— И что ты предлагаешь?

Рома пожал плечами и улыбнулся: "Провожать тебя буду. Что тут еще сделаешь"?

— Оригинально, Ром. Вот она — профессиональная деформация личности, — засмеялась Катя.

— Ты это о чем? — насторожился Рома.

— Я о том, что обычно просто предлагают проводить. А ты это так хорошо обосновал наличием маньяков. Молодец.

Лукавая улыбка не сходила с лица Кати. Рома смутился и замолчал. Действительно, мог бы и просто предложить проводить. Только, тогда Катя вряд ли согласилась бы. И, кто знает, что могло бы произойти. Эту мысль он и озвучил.

— Предложишь тебе, как же.

— А что — нельзя?

— Да, ты же все равно всех отшиваешь. И меня бы отшила.

Рома сказал это, не подумав, и мысленно обругал себя за это. Ну, что он все‑таки за придурок? Ведь прекрасно же знает, почему Катя избегает мужчин. Психиатр хренов.

Как ни странно — Катя нисколько не обиделась. "А ведь правда", — удивленно протянула она. Только сейчас она поняла, что действительно избегает противоположного пола. Раньше она думала, что ей просто нужно время. Время для того, чтобы пережить. А потом вошло в привычку.

— А может тебя бы не отшила. Откуда ты знаешь? Мы ведь и целовались уже. Прогресс на лицо, — улыбнулась она.

— А твои поклонники меня не растерзают?

— Блин, вот урод, я только успокоилась, а ты…

— Извини, я не то имел в виду.

— Что, боишься?

— Нет. Так, что ты говорила про волков?

— Не знаю. Вроде все рассказала.

— А отчего у них это начинается? Каковы симптомы на ранней стадии?

— Точно не скажу, конечно. Это только мои наблюдения. Понимаешь, зверь спит в каждом из нас. Впрочем, тебе ли не знать.

Если сосуществовать с ним мирно — он скорее всего не проснется. Все‑таки агрессия должна находить выход. А вот если годами подавлять свой гнев, считая, что хорошие люди не злятся, тогда…

— Что? — не выдержал Рома.

— Если не принимать зверя и не считать его частью себя, он начинает свою, отдельную, жизнь. И начинает борьбу за власть. И со временем побеждает. И время от времени берет человека под контроль.

— Кать, но ты же про маньяков рассказываешь. Я не вижу разницы, — удивился Рома.

— Нет, маньяки, это другое. В них зверь никогда не засыпает. Они же не подавляют агрессивность и признают зверя в себе. То есть — сосуществуют с ним мирно. А оборотни с ним в состоянии войны.

— А они действительно превращаются в полнолуние?

— Да, действительно.

— Интересно, почему?

— Не знаю. Но в фольклоре это сохранилось. Видимо, когда‑то люди знали, почему все именно так.

Раньше люди вообще были намного мудрее. Особенно в том, во что сейчас не принято верить. И можешь положить меня по месту работы, если не веришь.

— Кать, ну что ты заладила: по месту работы, да по месту работы. Как будто мест других нет.

Катя улыбнулась. За разговором они не заметили, как подошли к остановке. Нужный Кате трамвай пришел быстро.

— Ну, пока. Спасибо, что проводил, — сказала она.

— И ты думаешь, что я отпущу тебя одну — улыбнулся Рома.

Субботним утром матушка Людмила отправилась с визитом к Серафиму с Кристиной. Теперь она знала, где они живут. Узнав о предполагаемой беременности Кристины матушка сразу же решила поговорить с ней и не стала затягивать с исполнением своего намерения. Утро было солнечным, на деревьях уже пробивались листья, и только выбросы с химзавода немного портили общую картину. Матушка шла быстро. Выражение ее лица было решительным.

По дороге она встретила дядю Витю.

— Здравствуй, дочка у тебя сигаретки не будет, — спросил он.

— Какая я тебе дочка? Не курящая я, — улыбнулась матушка.

— А хлебушка?

— И хлебушка с собой нет. Сам же видишь — не из магазина иду. Может, тебе денег дать?

— Нет, денег не надо, лучше хлебушка.

Матушка развела руками: "Ну, нету у меня с собой, нету. Если хочешь, приходи к нам домой попозже, я тебе вынесу."

— Ладно, — согласился дядя Витя.

Тем временем Кристина и Серафим спокойно спали, обнявшись. В этот день они не собирались рано вставать, впрочем, как и во все другие выходные. Кристину вообще всегда было сложно разбудить. Но от резкого и неожиданного звонка в дверь проснулась почему‑то только она. Серафим, услышав его сквозь сон, подумал, что это ему сниться и продолжил спать.

"И кого только принесло в такую рань?" — ругалась девушка, надевая халат.

Звонок раздался снова, более длинный и настойчивый. "Да, иду я, иду", — проворчала Кристина и поплелась открывать. Несмотря на криминогенную обстановку в районе, она не посмотрела в глазок и не спросила, кто там. Увидев на пороге матушку Людмилу в длинной юбке и платке, девушка поначалу приняла ее за сектантку. Не раз бывали случаи, когда "благую весть" приносили им прямо на дом. В основном старалась находящаяся неподалеку "Церковь десяти отступников". Разумеется, они оба не стесняясь сообщали "вестникам" о своем вероисповедании. Это удивляло и пугало проповедников, но не останавливало. Иметь в своем активе обращенных сатанистов хотелось каждому. Но, мало ли, кому чего хотелось…

— Кристина, верно? — прервала возникшую паузу матушка.

— Ну, да. А что? — удивилась девушка.

— Здравствуйте. Я — матушка Людмила. Мама Серафима.

"А я‑то думаю, кого она мне напоминает", — подумала Кристина: "И вроде бы такие разные, а в то же время так похожи".

— Да, конечно. Он про вас много рассказывал. Проходите, — Кристина показала рукой в сторону кухни.

Решительное выражение лица гостьи ее смутило. Да и не каждый день знакомишься с родителями любимого человека, пусть и при таких странных обстоятельствах. Чайник девушка поставила автоматически. Она еще толком не проснулась и для этого ей нужна была ударная доза чего‑нибудь бодрящего. В последнее время она перешла с кофе на женьшеневый чай. Пока грелся чайник, девушка убрала с обеденного стола карты Таро и свечи, на которые с опаской косилась матушка.

"Пятница — удачный день для гаданий", — пояснила девушка.

Матушка Людмила ошалело кивнула. Она подумала, что это какой‑то зловещий ритуал, а это всего — навсего гаданье.

— Какая она худенькая. Нелегко ей будет ребеночка выносить, — подумала матушка, глядя на Кристину.

— Интересно, какой у нее размер груди — пятый или шестой? — подумала Кристина, глядя на матушку.

— Такие хрупкие беременность всегда тяжело переносят, — продолжала мысленно рассуждать матушка.